Генетика и кибернетика в ссср. К истории кибернетики в ссср. очерк второй. Генетика — «продажная девка империализма»

О том, как родился и умер проект автоматизации управления народным хозяйством страны.

К сожалению, сейчас в моде художественные пропагандистские статьи, которые давят на чувства. Это позволяет вбрасывать откровенную хуцпу. Здесь же - голые цитаты.

Эпоха Хрущёва

(24 июня 1954 года - доклад А.А. Ляпунова в Энергетическом институте АН СССР “Об использовании математических машин в логических целях”.)
Полемизируя с теми, кто буквально истолковывает способность машин к реализации творческих действий, Ляпунов показывает, что даже в тех случаях, когда внешне действия машины выглядят разумными и творческими (для иллюстрации он рассматривает задачу управления лифтами в высотном здании и гипотетическую в то время, но принципиально возможную задачу доказательства теорем в планиметрии), истинная творческая деятельность осуществляется не машиной, а человеком, составившим программу ее работы. Этот основной аргумент против необоснованной критики возможностей вычислительных машин Ляпунов обсуждает в своем докладе несколько раз.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

(С 1954/55 учебного года - семинар по кибернетике под руководством А.А. Ляпунова на механико-математическом факультете МГУ.)
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

В 1955 г. А.А. Ляпунов, А.И. Китов и С.Л. Соболев опубликовали в одном из номеров журнала «Вопросы философии» статью "Основные черты кибернетики". В этом же номере журнала была также опубликована статья философа Э.Я. Кольмана "Что такое кибернетика?"

На июльском (1955) Пленуме ЦК КПСС, признавшем вступление страны в эпоху научно-технической революции, было отмечено, что под влиянием возросшей потребности в обработке больших массивов научно-технической и экономической информации необходима переориентация на широкое применение электронной вычислительной техники.
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

В 1955 году был создан Вычислительный центр МГУ, специализирующийся на разработке и применении вычислительных методов для решения сложных научных и прикладных задач.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

Признанием важности информатики стала защита диссертаций в этой области. Первой, по-видимому, была защищена кандидатская работа, написанная Э.З. Любимским на тему “Об автоматизации программирования и методе программирующих программ” (1957). Вскоре за ней последовали защиты других специалистов: “О равносильности и преобразованиях схем программ” (Ю.И. Янов, 1958), “Матричный метод анализа схем и некоторые его приложения” (М.Л. Цетлин, 1958), “Операторные алгорифмы” (А.П. Ершов, 1961). Защиты диссертаций проходили на механико-математическом и физическом факультетах МГУ, в Математическом институте АН СССР и в Институте математики с вычислительным центром СО АН СССР. Высокая марка научных советов этих ведущих учреждений обеспечивала серьезное отношение к выполненным работам.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

На основе Распоряжения Совмина СССР №940 от 25 апреля 1957 г. в системе ЦСУ СССР была создана широкая сеть, машиносчетных станций для централизованной механизированной разработки отчетности по промышленности и строительству.
(Письмо В.Н. Старовского К.Н. Рудневу. 2 ноября 1963 г. // РГАЭ. Ф. 9480. Оп. 7. Д. 1223. Л. 159.)
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

(1958 - издана "Кибернетика" Н. Винера.)
Переводчиком книги был И.В. Соловьев, а редактором - Г.Н. Поваров, который в эти годы начал активно заниматься логическими методами анализа и синтеза схем. Позже книга была переиздана с учетом второго, расширенного американского издания, появившегося в 1961 году в более полном объеме . Была издана и вторая книга Н.Винера, наделавшая в США в 1954 году много шума из-за своей направленности против многих сторон жизни капиталистического общества .
27. Н.Винер. Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине. 2-е изд. М.: Советское радио, 1968.
28. Н.Винер. Кибернетика и общество. М.: Издательство иностранной литературы, 1958.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

Одним из пионеров применения в СССР экономико-математических методов, как орудия познания экономических процессов и средства управления ими, крупным организатором научных исследований в этой области, вдохновителем и вожаком молодых ученых экономистов и математиков страны, был академик В.С. Немчинов.
В 1958 г. он организовал в Москве лабораторию для применения математических методов в экономике, на базе которой в 1963 г. был основан Центральный экономико-математический институт АН СССР (ЦЭМИ), занявший затем ведущее место в стране по разработке и внедрению экономико-математических методов и ЭВМ в экономические расчеты и планирование.
Под руководством В.С. Немчинова было организовано и проведено 4–8 апреля 1960 г. первое в стране Научное совещание о применении математических методов в экономических исследованиях и планировании. Оно заложило основы творческого союза экономистов и математиков для решения проблем, связанных с развитием и углублением методов изучения и анализа количественных взаимосвязей развивающегося социалистического народного хозяйства, с применением математики и электронной вычислительной техники в управлении общественным производством.
[Н.И. Ведута. Социально эффективная экономика]

Но, пожалуй, главным событием этого времени стал выход в 1958 году первого выпуска “Проблем кибернетики” - детища А.А. Ляпунова и его единомышленников. Этот нарядный, в ярко-красной суперобложке том открыл собою серию из 41 сборника, во многом определившую пути развития теоретической кибернетики и того, что потом стало называться информатикой. До переезда Ляпунова в Новосибирск в 1962 году “Проблемы кибернетики” в значительной мере отражали интересы участников семинара по кибернетике, проходившего под его руководством начиная с 1954/55 учебного года на механико-математическом факультете МГУ. Первый выпуск содержал изложение идей доклада, прочитанного М.В. Келдышем, А.А. Ляпуновым и М.Р. Шура-Бурой на октябрьской сессии АН СССР 1956 года .
15. А.А. Ляпунов. О некоторых общих вопросах кибернетики. // Проблемы кибернетики, 1958, вып. 1. С. 5-22.

Роль этого семинара в истории отечественной информатики огромна. На протяжении почти двадцати лет (до смерти А.А. Ляпунова в 1973 году) этот семинар во многом определял высокий уровень работ в области кибернетики. Как отмечается в , всего было проведено 141 заседание семинара. В работе семинара принимали активное участие математики, физиологи, лингвисты, управленцы и представители других наук. Это был первый в истории нашей науки по-настоящему междисциплинарный семинар. Многие его участники в последующие годы стали крупными учеными в области информатики. Знакомство с темами докладов, прочитанных на семинаре (см. приложение к статье ), показывает, сколь широк был спектр интересов его участников.

Семинар был не только чисто научным мероприятием. А.А. Ляпунов использовал его возможности и для осуществления научно-организационной деятельности. На семинаре обсуждались рукописи новых книг отечественных авторов, принимались после обсуждения рекомендации по переводу наиболее интересных зарубежных книг (при этом, как правило, переводчики и редакторы переводов находились среди участников семинара), обсуждались структура и научные задачи учреждений, которые должны были создаваться в области кибернетики. Не без поддержки (в той или иной форме) семинара увидели свет книги . С 1960 года начал выходить “Кибернетический сборник”, в котором оперативно публиковались переводы наиболее интересных зарубежных статей по кибернетике. Во главе этого начинания стояли А.А. Ляпунов и О.Б. Лупанов. После переезда Ляпунова в Новосибирск Лупанов продолжил это весьма важное для оторванных от источников зарубежной информации специалистов СССР дело.
36. О.С. Кулагина. Некоторые теоретические вопросы машинного перевода. М.: Математический институт АН СССР, 1958.
37. Е.А. Жоголев, Г.С. Росляков, Н.П. Трифонов, М.Р. Шура-Бура. Система стандартных подпрограмм. М.: Государственное издательство физико-математической литературы, 1958.
38. Л.Н. Королев. Некоторые вопросы теории машинного словаря. М.: ИТМиВТ, 1959.
39. А.И. Китов, Н.А. Криницкий. Электронные цифровые машины и программирование. М.: Государственное издательство физико-математической литературы, 1959.

По образу и подобию “большого” семинара стали создаваться семинары по кибернетике и в других местах. Наиболее известным стал среди них семинар секции кибернетики при Ленинградском доме ученых. Эта секция была создана в ноябре 1956 года, и ее первым председателем был Л.В. Канторович. Потом его на этом посту сменил Л.П. Крайзмер, остающийся до настоящего времени бессменным председателем секции и проводимого ею семинара. Это наиболее долговечный кибернетический семинар в СССР.

В середине 50-х годов начал работать семинар по теории автоматов на физическом факультете МГУ , бессменным руководителем которого до своего преждевременного ухода из жизни был М.Л. Цетлин. Этот семинар стал центром, вокруг которого со временем сложилась отечественная школа в области коллективного поведения автоматов. Модели такого типа носили ярко выраженный кибернетический характер, а их исследование было немыслимо без специальных приемов моделирования на ЭВМ. В семинаре принимали активное участие не только физики, но и физиологи, программисты, математики. Неординарная и многогранная личность руководителя привлекала к участию в работе семинара по поведению автоматов широкие круги научной общественности. Тематика семинара связывала между собой задачи логического анализа и синтеза схем с проблемами машинного моделирования и моделями поведения живых систем.
40. В.Л. Стефанюк. От автоматов М.Л. Цетлина к искусственному интеллекту (этапы и вехи, или как это было). // Новости искусственного интеллекта, 1995, № 4. С. 56-92.
41. В.В. Иванов. Из истории кибернетики в СССР. Очерк жизни и деятельности М.Л. Цетлина. // Вопросы кибернетики. Кибернетика и логическая формализация. Аспекты истории и методологии. М.: Научный совет по комплексной проблеме “Кибернетика” АН СССР, 1982. С. 166-190.

Чуть позже начал работать семинар в Киеве под руководством В.М. Глушкова. В его работе принимали участие медики, биологи и философы. Со временем от “большого” семинара отпочковался “малый” семинар, получивший название “чайкофского” (часть его заседаний, во время которых молодые участники семинара В.Г. Боднарчук, Ю.В. Капитонова, А.А. Летичевский, М.А. Спивак и другие решали задачи, поставленные перед ними руководителем семинара В.М. Глушковым, проходили на Крещатике, в заведении, называвшемся “Чай - кофе”). На этом семинаре обсуждались вопросы абстрактной теории автоматов, созданием которой в эти годы вместе со своими учениками активно занимался руководитель семинара.

Математическая логика заняла достойное место в математическом образовании. В 1958 году в МГУ была открыта первая в СССР кафедра математической логики. Кафедру возглавил А.А. Марков.

В эти годы было проведено несколько научных мероприятий, в программах которых предусматривались доклады и сообщения, посвященные решению задач в рамках кибернетического подхода. В октябре 1956 года состоялась сессия АН СССР по научным проблемам автоматизации производства. На ней была дана положительная оценка роли кибернетики в решении практических задач автоматизации. Перед этим в том же году, во время проведения III всесоюзного математического съезда, работала специальная секция кибернетики, на которой был сделан ряд докладов по программированию и теоретическим проблемам новой науки. Важное значение для дальнейшего развития кибернетики имела прошедшая в марте 1956 года в Москве Всесоюзная конференция “Пути развития советского математического машиностроения и приборостроения”. На ней было сделано несколько докладов, связанных с программированием и с использованием вычислительных машин для решения разнообразных задач. В феврале 1958 года в Баку прошло Всесоюзное совещание по вычислительной математике и применению средств вычислительной техники. В работе Всесоюзного совещания по вычислительной математике и вычислительной технике, проходившего в МГУ в ноябре 1959 года, в программе которого была и секция кибернетики, приняли участие свыше 2000 человек.

Хотя и с огромным трудом, отечественные специалисты в области информатики стали выезжать за рубеж для участия в научных мероприятиях в данной области. Из можно узнать, что на семинаре А.А. Ляпунова о своих зарубежных поездках отчитывались члены советских делегаций, выезжавших на конгресс по кибернетике в Намюре в 1957 году, в США и Великобританию. На симпозиуме “Механизмы мыслительных процессов”, проходившем в ноябре 1958 года в Национальной физической лаборатории в Теддингтоне, А.П. Ершов сделал два доклада: “О работах в ВЦ АН СССР в области теоретического программирования” и “О работах в ВЦ АН СССР в области автоматизации программирования”. Эти доклады вызвали положительные отклики за рубежом. Достижения советской науки в области программирования получили весьма высокую оценку. На основе этих докладов А.П. Ершов подготовил по просьбе редколлегии известного в то время журнала “Datamation” обзорную статью о программировании в СССР . Эта статья была, наверное, второй после статьи публикацией о достижениях отечественных специалистов в области информатики, напечатанной в зарубежном издании.
35. М.Г. Гаазе-Рапопорт. О становлении кибернетики в СССР. // Кибернетика: прошлое для будущего. Этюды по истории отечественной кибернетики. Теория управления. Автоматика. Биокибернетика. М.: Наука, 1989. С. 46-85.
42. Andrei P. Ershov. Automatic Programming in the Soviet Union. // Datamation, 1959, v. 5, No. 4, p. 14-20.
43. F.Bryzgalin. USSR Struggles with Electronic Computers. // Petroleum Engineer, v. 27, August, 1955, p. A58.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

Первый ВЦ для экономических расчетов был создан в 1958-1959 гг. в составе Госплана СССР. В 1960 г. его передали Госэкономсовету при Совете Министров СССР.
(Ковалев Н.И. Доклад о работе и перспективах развития ВЦ при Госэкономсовете, 23 июля 1962 г. // Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 9480. Оп. 7. Д. 466. Л. 77.)
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

XXI съезд КПСС (1959), сделавший вывод о «полной и окончательной победе социализма в СССР» и переходе к «развернутому строительству коммунизма», сформулировал как одну из важнейших задач в развитии народного хозяйства переход к комплексной автоматизации технологических процессов, отметив целесообразность применения ЭВМ для управления сложными производствами.
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

(1959 - учреждение Совета по кибернетике при Президиуме АН СССР.)
Совет возглавил академик Аксель Иванович Берг.
[http://inf.1september.ru/1999/art/ocherk1.htm ]

Работы по оснащению электростанций средствами вычислительной техники и созданию на их основе АСУ ТП были начаты в СССР в 1960 г.
[А.А,Васильев, И.П.Крючков, Е.Ф.Наяшкова, М.Н.Околович. Электрическая часть станций и подстанций. - М., 1990 - с. 502]

В 1962 году с подачи Президента Академии Наук Келдыша Косыгин, - тогда зам главы правительства, поставил перед академиком Глушковым задачу спроектировать автоматизированную систему управления советской экономикой.
[http://cont.ws/post/144798 ]

Как только вышло правительственное постановление от 21 мая 1963 г., ведомства стали активно создавать свои ВЦ, рассчитывая, по-видимому, включить их в будущую всеобщую систему на правах автономных единиц. По словам Ю.A. Михеева, работники ЦСУ просто потрясающими темпами за какие-то 2-3 года оборудовали свои машиносчетные станции во всех областях и республиках СССР вычислительной техникой.
(Михеев Ю.А. Ностальгия о будущем // Информационные технологии территориального управления. 30 лет. От ОГАС к «Электронной России». 2001. № 30. С. 25.)
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

В январе 1964 г. материалы по сети ВЦ были внесены в ЦК КПСС и были одобрены. Такой вывод можно сделать,потому, что уже в феврале 1964 г. К.Н. Руднев, издал постановление об образовании специальной комиссии в составе членов Совета, специалистов из Госплана СССР, Совета народного хозяйства СССР; ЦСУ СССР,. Минобороны СССР, Академии, наук СССР; а также Главного управления
при-Госкомитете для разработки «Предэскизного проекта ЕГСВЦ». Комиссию возглавил академик В.М. Глушков.
Нужно отметить, что» высшее, руководство, и лично Н.С. Хрущев не забывали о предложениях ученых и держали на контроле проектирование системы. 22 июня 1964 г. состоялось заседание Президиума Совета Министров СССР; на котором Н.С. Хрущев заслушал отчет о работе Главного управления при Госкомитете по науке и рекомендовал участникам проекта ускорить свою работу и о принятых мерах доложить правительству в течение 3-х месяцев.
В сентябре 1964 г. комиссия В.М. Глушкова фактически завершила свою работу. Сотрудники Главного управления разослали представителям участвовавших в разработке проекта организаций приглашение на очередное совещание, которое должно было состояться у К.Н. Руднева 28 сентября 1964 г. На этом совещании планировалось рассмотреть Предэскизный проект ЕГСВЦ, разработанный комиссией В.М. Глушкова и, видимо, решить вопрос о внесении этого материала в Правительство.
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

Кроме автоматизации управленческих функций, исполнявшихся «вручную», проект предусматривал ряд новых организационных решений: переход к планированию производства потребительских товаров на основе заказов покупателей, что открывало возможность удовлетворять покупательский спрос без очередей за дефицитом и без залежей невостребованных товаров; планирование производства средств производства на основе высокоточных расчетов их потребности; перевод всего населения на безналичные расчеты, исключающие возможность незаконного обогащения; подсистему автоматизированной переработки исходной информации для невиданно быстрого освоения новой продукции и прогрессивных технологий; много других организационно-технических решений, позволявших несравнимо повысить управленческое быстродействие. То есть, Глушков подошел к решению задачи по автоматизации управления советской экономикой так же масштабно, как в свое время Ленин к электрификации, как Сталин к индустриализации и к преобразованию природы.

По ходу задействования ОГАС аппарат управления нашей экономикой должен был преобразоваться из иерархии специалистов, работающих «вручную», в иерархию компьютерных сетей с переподготовленным и обновленным персоналом, занятым несравнимо болеепроизводительныммашинным трудом. То есть, здесь должна была осуществиться тоже своего рода индустриализация, но в переработке не материалов, а информационных массивов. Для осуществления проекта ОГАС, конечно, требовались затраты на создание вычислительной техники, средств связи, программных средств, банков данных, на массовую подготовку и переподготовку специалистов с новой квалификацией, а в скорой перспективе и на всеобщее обучение советских людей компьютерной грамоте. Глушков характеризовал все работы по созданию ОГАС как более сложные, с организационной точки зрения, чем космическая и атомная программы вместе взятые. Затраты здесь требовались, конечно, несравнимо меньшие с окупаемостью их уже через пять лет, даже по сугубо финансовым подсчетам. То есть, осуществление проекта предусматривалось без экономических рисков, с возможностью его усовершенствования по ходу развития вычислительной техники, средств связи, программных средств и выдвижения новых идей.
[http://cont.ws/post/144798 ]

Сложно сказать, состоялось ли это совещание, но ясно одно: ученые не успели внести документы в Правительство. 14 октября 1964 г. Н.С. Хрущев потерял власть и стал «всесоюзным пенсионером».
[Кутейников А.В. - Проект ОГАС и проблемы его реализации. Диссертация. 2011]

После снятия Хрущёва

О судьбе ОГАС приведем краткие выдержки из воспоминаний самого Глушкова: «начиная с 1964 г. (времени внесения проекта) против меня стали открыто выступать харьковский экономист Либерман, Белкин, Бирман и другие. Большинство из них сейчас либо в США, либо в Израиле … эти экономисты сбили Косыгина с толку тем, что экономическая реформа, которую они предлагали, ничего не будет стоить, … а даст в результате больше … Дмитрий Федорович Устинов мне сказал так: пока там будут спорить, Вы в наших отраслях это сделаете. Он пригласил всех своих министров из ВПК и дал команду им делать так, как говорит В.М. Глушков … Устинов дал команду, чтобы никого из экономистов не пускали на предприятия. И мы спокойно за закрытыми дверями работали. В конце 1968 – начале 1969 годов на стол ЦК КПСС и Совета Министров СССР легли материалы, … которые показали, что американцы сделали эскизный проект сети (точнее, сетей нескольких) в 1966г., то есть на два года позже нас. Но, в отличие от нас, они не стали спорить, а стали делать, и на 1969 г. был запланирован пуск сети АРПАНЕТ, а затем Марк-III и еще нескольких сетей. Тут у нас забеспокоились. И я пошел к А.П. Кириленко и сказал, что надо возвращаться к тем идеям, которые были в проекте. … Первый документ, который появился, это был проект директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС. Заволновались американцы … они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи – одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а вторая – в английской «Гардиан». Статья Виктора Зорзы называлась «Перфокарта управляет кремлем», рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так: «Царь советской кибернетики академик В.М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами». Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что вот В.М. Глушков предлагает … более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком. Эту вторую статью … «Голос Америки» и «Би-би-си», и «Немецкая волна» передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря. … В начале 1972 г. в «Известиях» была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова. Статья называлась «Уроки электронного бума». В ней он пытался доказать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет и спрос на машины упал. И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США, где использование вычислительной техники в управлении экономикой приравнивалось к абстрактной живописи как мода. Что мол потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными. И возражения последовали от Косыгина, а раз он возражал, то, естественно это принято быть не могло. …Это, в общем, организованная ЦРУ кампания дезинформации, типичный пример, потому что они бьют в настоящее время по управлению в основном, это наиболее верный способ выиграть экономическое соревнование: дешевый и верный».
...
Эта новая «реформа» предусматривала сокращение планируемого государством ассортимента продукции и создание предприятиям возможности самостоятельно, через прямые связи, набирать объемы производства ради преумножения своей прибыли при государственных ценах на продукцию. То есть, - предусматривала сделать шажок к превращению предприятий народнохозяйственного комплекса СССР в коммерческие предприятия. Так получалось, вроде бы, что в Центре объемы работ сократятся, будет возможность ограничиться планированием и контролем за выполнением в основном сводных финансовых показателей, а дела в экономике сами собой пойдут все лучше и лучше. Такая перспектива выглядела очень заманчиво для перегруженного работой Центра, тем более при хорошем видении из него, как правительства на Западе красиво живут, особо не напрягаясь в работе. Для широкой публики толкачи этой «экономической реформы» украсили ее броской словесной мишурой: переход от административно-командных к экономическим методам управления. Как будто управление любыми экономическими объектами крупнее артели может вестись без администраций. Без команд вообще не бывает управления. Красиво звучащая фраза экономические методы управления камуфлировала то что на самом деле имелось в виду: коммерциализация социалистической экономики СССР.
...
Однако из Центра было плохо видно, что на ниже стоящих уровнях объемы управленческих работ выросли еще больше, чем в Центре, и что предлагаемая реформа ничего не решит, а только увеличит трудоемкость управления. Например, создание одной прямой связи между предприятиями требует оформить договор и согласовать его во многих инстанциях каждой договаривающейся стороны. Как минимум, - в технологическом отделе, отделе снабжения, отделе труда и зарплаты, плановом отделе, и утвердить директором. Иначе договор может оказаться невыполнимым или невыгодным. Если только оформлением прямых договоров (без переговорной и аналитической работы) каждое предприятие загрузит хотя бы одного управленца, значит численность управленцев в стране возрастет на десятки тысяч. Это гораздо больше, чем работало во всех центральных и региональных службах Госплана. Кроме того, реформа вызывала необходимость: решать не простой и склочный вопрос, какой ассортимент планировать предприятиям, а какой перестать планировать; чаще вмешиваться в кооперацию между предприятиями, чтобы ликвидировать сбои в ней еще и в связи с прибавившимися у руководства предприятий свободами в решении, что куда выгоднее поставлять и что куда не выгоднее; и, наконец, особо блюсти стабильность цен и качества по всему ассортименту изготавливаемой продукции.
...
Уже в 1971 году на XXIV Съезде КПСС Косыгин с тревогой говорил: «Всякие попытки получать прибыль за счет обхода государственных цен или повышения их, нарушения установленного ассортимента и стандартов являются антигосударственной практикой». Однако масштабы превращения розданной предприятиям коммерческой свободы в антигосударственную практику становились все больше и больше.
...
Масса невостребованных товаров создавалась для выполнения планов по сводным финансовым показателям и для реализации в торговой сети без учета спроса покупателей на конкретный ассортимент продукции.

Объемы производства планировались всем предприятиям в сторону увеличения и строилось много новых предприятий без оглядки «ученых экономистов» на то, что численность трудоспособных людей в стране не бесконечна. Поэтому крайне обострился дефицит рабочих. Это еще более усугубило хаос и добавило нервотрепки всем организаторам производства. Старшее поколение организаторов производства авиационной техники хорошо помнит, каково было ее создавать при численности рабочих на 80-90% к производственной программе. На заводах, где при выполнении тысяч технологических операций надо «ловить микроны», где каждый «не пойманный микрон» грозит авиационной катастрофой, даже при очереди на трудоустройство комплектоваться кадрами нелегко. А при таком дефиците многие работяги по рваческим соображениям, как говорится, ставят перед собой на колени любое начальство, чтобы вытрясти себе побольше денег и прочих благ. Кроме производственной программы надо было выполнять еще и множество сводных показателей, за которые тоже «дерут». Поэтому хозяйственникам, расхлебывавшим на местах вот такие «научно обоснованные экономические методы управления», работать становилось не легче, чем в войну.

Дефицит рабочих породил конкуренцию между предприятиями в повышении зарплаты рабочим ради набора их численности. И по этой причине ускорился прирост денежной массы у народа без пропорционального прироста востребованных народом товаров. Преодолевать их дефицит взялись тоже «экономическими методами». Выпуск товаров народного потребления (ТНП) стали планировать в сводных показателях всем предприятиям вне зависимости от их специализации. Выполнение этих планов взяли под особо жесткий контроль. При этом отличие ТНП от не ТНП установили так: все, что реализуется через торговую сеть, - есть ТНП; все остальное – не ТНП. Получилось, что пассажирские самолеты, двигатели к ним, материалы и комплектующие для них, это не товары народного потребления: ведь народ стоит в длинных очередях не самолеты покупать, а билеты на самолеты. В это время, к примеру, авиамоторостроители намного перевыполнили спрос на лодочные моторы («Ветерок», «Вихрь», «Москва», «Нептун», «Привет», «Стрела»), пополнив одновременно залежи невостребованных товаров и залежи денег у трудящихся. Поскольку трудящиеся, становясь покупателями, хотели покупать на прирастающую у них массу денег только желанные товары, очередей за желанными товарами становилось все больше, и они становились все длиннее.

Тем временем «ученые экономисты» год за годом трезвонили, что все причины усугубляющихся неурядиц - в недостаточном совершенстве планируемых показателей, и внедряли в планирование все новые и новые «научно обоснованные экономические показатели», которые яко бы вот-вот все исправят. Так советская экономика стала все в большей мере работать на показатели, а не на удовлетворение потребностей народа в конкретном ассортименте продукции и не на укрепление обороноспособности страны.
...
Работники торговой сети стали продавать дефицитные товары без очереди, «из-под прилавка», за государственную цену с приплатой за то, что покупатели не тратят силы и время на мытарства в очередях. То есть, по существу, - за взятку. Это было противозаконно, но настолько массово, что никакие надзорные, следственные, судебные органы не могли пресечь, даже если б весь их персонал блистал кристальной честностью. В результате:

Еще раз вспомним, что в проекте ОГАС Глушкова предусматривался переход к планированию производства и поставок потребительских товаров на основе заказов покупателей. Сейчас достаточно продвинутые покупатели хорошо знают, как удобно делать покупки через интернет. Но они вряд ли задумываются, насколько это удобнее для производителей, чем поставлять товар на прилавок в свободную продажу. В свободной продаже, то ли найдет товар покупателя, то ли нет, а все виды ресурсов на создание товара надо затратить. Кроме того, продавец вмешивается в ценообразование на товар, стремясь получить его максимально дешево, а продать максимально дорого и таким образом оставить производителя с минимальной выгодой, а покупателя с максимальным расходом. В случае же работы по заказам производитель может не тратиться на производство товара, пока не поступит заказ, может на основе статистики заказов создавать оптимальные заделы полуфабрикатов и готовой продукции, чтобы выполнить очередной заказ быстрее и получить за него цену, установленную без посредников. Такая практика в мире существует давно, но наиболее развилась, когда заказы стали делаться через почту, через сети демонстрационных салонов, а интернет здесь намного добавил удобств покупателям и производителям.

Так вот, Глушков с середины 1960 годов добивался, чтобы в нашей стране потребительские товары производились не для обогащения торговой сети и, конечно, не для выполнения «научно обоснованных экономических показателей», а для наилучшего удовлетворения спроса каждого советского человека при минимальных затратах всех видов ресурсов. Ничто не мешало включать в «меню» и импортные товары. Их в СССР продавалось немало. Тогда все производители остались бы с наибольшей выгодой, а покупатели - с удовлетворением своего спроса при минимальных расходах денег, времени, нервов, сил. Причем, - вне зависимости от того, где покупатели живут: в столице или в далекой глубинке. Первый зачаток того, что стало называться словом интернет, Глушков предусматривал создать, когда в США еще не было такого замысла.

Еще добивался Глушков уже в 1964 году создания подсистемы безналичных расчетов для всего населения и вывода наличности из оборота так, чтобы стало невозможным приобретать товары иначе, как на законные денежные доходы. Но это было уж слишком! Келдыш, когда узнал о такой подсистеме, сразу сказал, что ее надо убрать из проекта ОГАС. Глушков убрал, но написал по этому поводу специальную записку в ЦК. Результат известен и говорит о том, что в высшем руководстве правящей коммунистической партии, не то что строить коммунизм, а и сохранять социализм уже никто не собирался. Ибо данная подсистема была дополнительной гарантией принципа каждому – по труду и необходимым этапом для перехода к не товарно-денежной коммунистической экономике. Кроме того, она была логичным продолжением усовершенствования Сталинской системы управления, которая еще в 1930 годах обогнала весь мир по масштабам применения безналичных расчетов. Вот Сталин, можно не сомневаться, оценил бы очень высоко, причем с классовых позиций, значение этой подсистемы безналичных расчетов, да и всего проекта ОГАС. Не менее высоко, но только со своих классовых позиций, оценили его значение все, кто предпринял изощренные меры, чтобы похоронить этот проект навсегда и подсунуть вместо него очередную «реформу» советской экономики.

Еще раз вспомним доводы «ученых экономистов», склонивших руководство СССР к «экономической реформе» вместо реализации ОГАС: применение компьютеров в управлении экономикой это модное поветрие среди богатых американцев, что-то вроде абстрактной живописи; экономическая реформа ничего не будет стоить, а даст гораздо больше. Позднее эту тройную ложь заменили на одну полуправду: управлять экономикой по-старому стало невозможно, и у экономической реформы не было альтернативы. Как известно, полуправда – есть наиболее изощренный вид лжи.

Около пятнадцати лет «научно обоснованные экономические методы управления» калечили советскую экономику, но благодаря сохранению основ Сталинской системы управления советская экономика прогрессировала. О достижениях ВПК сказано выше. При всех нарастающих неурядицах жизнь советских людей все равно становилась из года в год лучше. Косыгин уже вскоре после запуска «экономической реформы» пришел к пониманию, что из нее ничего хорошего не выходит. Брежнев и к проекту ОГАС и к этой «реформе» отнесся безразлично. Он проводил одну линию: надо всем хорошо работать. Это был, во всяком случае, не вредительский подход к делу. «Экономическую реформу» кто-то в нашей стране назвал Косыгинской, а на Западе ее назвали правильно: Либермановская [Википедия: Экономическая реформа 1965 года в СССР. 20.09.2014г.].

Итак, в первом очерке мы попытались доказать, что имеющее силу предрассудка представление о том, что официальная советская философия нанесла большой ущерб развитию советской кибернетики, не имеет под собой сколько-нибудь серьезного фактического основания.

Философия и в самом деле сыграла роковую роль в судьбе советской кибернетики, но вовсе не марксистско-ленинская, как думают все без исключения "постсоветские" интеллигенты, а структуралистская и позитивистская. Точнее, это была смесь философии, филологии и математики, притом филологией занимались математики, математикой занимались филологи, а все они вместе лишь повторяли околофилософские идеи структурализма, разработанные людьми, которые сами в философии были необразованными и поэтому даже представления не имели о том, как сложны проблемы, о которых они судят с необычайной легкостью, так характерной для дилетантов, которым кажется, что если в философии отсутствуют формулы, обычно отпугивающие дилетантов от физики, химии и математики, то значит здесь можно городить все, что в голову взбредет, и это тоже будет считаться философией.

Речь идет о кружке ученых, который в начале 50-х годов сформировался вокруг известного московского математика, профессора А.А. Ляпунова. Впоследствии ему, наряду с С.А. Лебедевым и В.М. Глушковым, будет присвоена медаль IFIP «Пионер кибернетики». Разумеется, что нет никаких оснований сомневаться в заслуженности этой награды. Ляпунов сыграл важнейшую роль в развитии советской кибернетики - в первую очередь, как неформальный организатор и вдохновитель этой науки. Но эта роль далеко не всегда оказывалась положительной. Несомненной заслугой А.А.Ляпунова является то, что он сумел заинтересовать проблемами кибернетики огромное количество ученых - представителей самых разных отраслей науки. Далеко не все они были талантливыми или хотя бы добросовестными учеными, но не в этом была беда. Проблема состояла в том, что вся эта масса энтузиастов с самого начала двинулась в ложном направлении. Едва ли не главной задачей кибернетики они сочли проблему машинного перевода с одного языка на другой. Возможно, непосредственным поводом к этому послужило то, что именно этим в это время занимались американцы (в 1954 году в Нью-Йорке была продемонстрирована первая программа машинного перевода, которая, впоследствии, правда, оказалась весьма и весьма неудачной), но причина, бесспорно, лежала глубже. Такое направление развития кибернетики диктовалось позитивистским пониманием природы мышления. С точки зрения позитивизма мышление намертво связывалось с языком. Мышление представлялось чем-то вроде внутренней речи, а язык единственной адекватной формой выражения мышления. Соответственно, казалось, что если сумеем узнать глубинные закономерности языка, узнаем суть мышления.

Так или иначе, но получилось так, что направление развития кибернетики в СССР в какое-то время вдруг стал определять Роман Якобсон - знаменитый русский лингвист, проработавший всю жизнь в эмиграции, явившийся родоначальником не только структурного лингвистического анализа, но и структуралистской философии вообще. Тот самый, о котором "напролет болтал" товарищ Нетте, когда с Маяковским "пивал чаи" в дипкупе . Возможно, Якобсон являлся большим специалистом; в области теории поэтического искусства, в лингвистике вообще, но в философии он разбирался еще меньше, чем в кибернетике, что совершенно не помешало собравшимся вокруг профессора Ляпунова яростным сторонникам кибернетики почитать его в качестве своего едва ли не самого главного идейного вдохновителя. Еще одним идейным вдохновителей борцов за кибернетику в СССР оказался другой известный филолог, и тоже сторонник структурализма - Вячеслав Всеволодович Иванов.

Как так вышло? Во многом, случайно. Но за каждой случайностью кроется закономерность. Случайность состояла в том, что сторонники кибернетики увлеклись именно проблемой машинного перевода или, наоборот, что среди тех, кто увлекался в это время кибернетикой, на передний план выдвинулись именно филологи. Поэтому "философией кибернетики" в это время оказался именно структурализм. Случайностью было также и то, что развернувшаяся еще при Сталине кампания по реабилитации русского патриотизма создала почву для того, чтобы сугубо идеалистическая концепция структурализма была признана "своей" (ведь ее родоначальником был русский филолог). Но сторонники кибернетики вполне могли заменить структурализм неопозитивизмом, который к этому времени уже успел успешно пройти курс реабилитации в чистилище "критики буржуазной философии" и после чисто ритуальных процедур будто бы критического "осмысления" будет наречен "логикой и методологией науки". Можно перечислять еще массу различных случайностей, которые сыграли роль в том, что сторонники кибернетики в то время пошли по "ложному следу", но закономерность состояла в том, что в марксизме они перестали видеть добротную философскую базу, способную сориентировать, определить направление развития новой науки и поэтому готовы были пользоваться любой философией, лишь бы она не была связана с марксизмом. Делали они это не "из вредности", а по своей полной философской необразованности. И это была не столько вина ученых, сколько всеобщая беда тогдашней философии и науки. Ведь марксистская философия тогда и в самом деле не в состоянии была удовлетворительно ответить на вопрос, который неожиданно оказался в центре спора между сторонниками и противниками кибернетики - на вопрос о природе мышления. Нет, разумеется, в марксизме ответ на этот вопрос был, но немногие из тех, кто считал себя марксистами, знали об этом. В официальной советской философии на этот счет господствовала очередная "научно-патриотическая" мода - учение Павлова о второй сигнальной системе. Сторонники этого учения мыслили сознание материалистически, но вовсе не диалектически. Как материалисты они прекрасно видели беспочвенность надежд сторонников новой науки на создание "мыслящей машины", но, поскольку они были представителями материализма естественнонаучного, механистического по своей природе, они были не в состоянии увидеть общественную, предметно-деятельную сущность мышления, и, соответственно, понять, что, если и невозможно более или менее успешное математическое моделирование мыслей и чувств отдельно взятого индивида, то ничто не мешает создавать алгоритмы и успешно их применять для моделирования и планирования производства, в том числе и для управления машинами и системами машин (а также системами машина-человек) любой сложности вплоть до такой системы, как народно-хозяйственный комплекс СССР. Естественно, что и в этом деле электронно-вычислительная машина не могла заменить человека, но могла стать ему мощным и даже, во многом, незаменимым помощником.

Не знали и не хотели знать такого применения кибернетики и ее тогдашние горячие сторонники и защитники из числа тех, кто объединился вокруг профессора Ляпунова, но они и не утруждали себя вопросом о пределах применимости кибернетики. Они были полностью уверены, что кибернетика всесильна, и что она очень быстро решит все и любые вопросы науки, общества и мышления: докажет все теоремы, решит все шахматные задачи, спроектирует роботов, которые полностью заменят людей и т.д. и т.п.

Это была хорошо сплоченная группа ученых самых разных отраслей, которую возглавили люди, слабо разбирающиеся в предмете спора, но весьма энергичные и самоуверенные. Они очень ловко воспользовались не очень убедительным выступлением некоторых конструкторов ЭВМ и поддержавших их философов против претендующих на философские обобщения идей Винера, объявили что это в общем-то разовое и сразу же признанное ошибочным (уже при допечатке тиража 4-издания "Философского словаря" в 1955 году злополучная статья была изъята) выступление "гонениями на кибернетику", и под этим предлогом организовали контрнаступление по всему фронту (как научному, так идеологическому, так и политическому), по силе во много раз превосходящее "гонения". Кстати сказать, такая ситуация была чем-то особенным в советской науке того времени. Борьба между научными школами была ожесточенной, и ученые нередко втягивали в свои разборки партийное и государственное руководство.

Обычно, когда говорят о "гонениях на кибернетику", здесь же вспоминают и о "гонениях на генетику" и тоже представляют дело так, будто бы хороших и добросовестных ученых преследовали зловредные идеологи. На самом же деле имела место борьба научных школ и сформировавшихся на этой почве околонаучных группировок, в которой не только лысенковцы, но и генетики далеко не всегда пользовались исключительно академическими средствами. Спору нет, Лысенко в 1948 году в полной мере воспользовался благожелательным отношением к нему Сталина. Но сегодня почему-то никто не хочет вспоминать, что окончательную победу над лысенковцами генетикам принесло то обстоятельство, что они оказались активнейшими участниками хрущевской кукурузной кампании . Да и во времена Сталина генетики не всегда были гонимы. Они долгие годы занимали руководящие посты в советской биологической науке. И не только до 1940 года, до ареста Н.И. Вавилова, но и в 1945-48, на которые приходится очередной подъем генетики и "заметное ухудшение положение Т.Д. Лысенко" . Против Лысенко, в поддержку генетиков выступал зав. сектором науки ЦК ВКП(б) Ю.А. Жданов. Даже после печально знаменитой августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г., на которой с одобрения Сталина Лысенко объявил так называемую формальную генетику лженаукой, положение генетиков было не таким уж отчаянным, как пытаются представить это современные журналисты, а торжество Лысенко не столь уж прочным. Уже летом 1952 года Сталин распорядился создать комиссию по подготовке предложения ЦК о создании коллегиального президиума ВАСХНИЛ с введением в его состав противников Лысенко . Трофиму Денисовичу на этот раз удалось спустить дело на тормозах и отвести угрозу, но факт говорит о многом.

В первую очередь о том, что это была вовсе не борьба идеологии с наукой, а это была борьба групп и группок ученых, каждая из которых отстаивала свою точку зрения, привлекая для этого как идеологию, так и политику. Ожесточенность и бескомпромиссность этой борьбы определялась тем, что предметом ее была не научная истина, а стремление той или иной группировки к первенству, независимо от истинности ее взглядов. Истина в этих спорах заведомо не могла быть достигнута, поскольку основным предметом спора были вопросы исключительно философского, мировоззренческого характера (какова природа живого, происходит ли оно от неживого или имеет место вечная передача неизменного наследственного материала от одного индивида к другому - у биологов, и вопрос о том, может ли машина мыслить, то есть фактически вопрос о природе человеческого мышления - у кибернетиков), а все спорящие изначально отказывались от философии, полагаясь исключительно на эмпирические факты и возможности рассудочного мышления, тем самым автоматически попадая в объятия позитивизма . И совершенно неслучайно в кружке Ляпунова, кроме математиков и филологов, ведущую роль начали играть и биологи-генетики, главным из которых был знаменитый "Зубр" - Н.В. Тимофеев-Ресовский.

Объединяли генетиков и кибернетиков не гонения на них, а то, что они оказались на переднем крае наступления позитивизма в советской науке.

Причиной такого наступления позитивизма была откровенная слабость советской философии, то, что она давно уже плелась в хвосте естественных наук. Философы громко повторяли марксистские слова, но они уже не владели марксистскими понятиями.

Идеи структурализма имели успех в среде ученых, увлекшихся кибернетикой, в первую очередь потому, что они в основных своих чертах полностью совпадали с идеями позитивизма, которыми к этому времени преимущественное большинство советских ученых (а московских - в особенности) было заражено насквозь. Первая из этих идей состояла в том, что "каждая наука сама себе философия". Эта идея очень греет душу любому ученому, ленящемуся познакомиться с тем, что уже наработано философией, и обычно даже не подозревающему, что даже это его высокомерное отношение к философии есть философия, но только плохая, стоящая в стороне от осевого пути развития человеческой мысли.

Вторая идея зиждилась на уверенности представителей позитивизма в том, что мышление по-своему содержанию совпадает с речью (мышление есть внутренняя речь). С этой точки зрения кажется вполне естественным, что философия заменяется филологией, точнее, таким ее разделом, как семиотика.

Для того, чтобы прояснить, какую роль сыграла структуралистская философия в истории советской кибернетики, сначала нужно обратить внимание на то обстоятельство, что в Советском Союзе вопросами автоматизации обработки информации и автоматизации управления начали знакомиться не после появления книги Винера "Кибернетика" и не под ее влиянием. Во-первых, автоматические счетные машины (механические) существовали довольно давно, и еще в конце 30-х годов под руководством С. А. Лебедева началась работа над машиной, использующей двоичную систему счисления, но она была прервана войной. Во-вторых, война поставила ребром вопрос о создании эффективных систем управления зенитным огнем. Винеровская кибернетика во многом выросла именно из этой проблематики. В Советском Союзе этой проблемой, разумеется, тоже интенсивно занимались и тоже достигли определенных успехов. Например, именно от этой проблематики шел в кибернетику И. Я. Акушский - один из выдающихся советских кибернетиков, основоположник нетрадиционной компьютерной арифметики.

Главным же толчком для интенсификации в СССР работ в области вычислительной техники и программирования было появление в США в 1946 году первой электронно-вычислительной машины, использующей фон-неймановскую схему, ЭНИАК.

После этого работы по созданию ЭВМ достаточно быстро приобрели в СССР очень широкий размах. В 1948 году был создан Институт точной механики и вычислительной техники АН СССР и Специальное конструкторское бюро Министерства приборостроения и средств автоматизации (СКБ 245). В этих учреждениях, а также в лаборатории электросистем Энергетического института им. Г. М. Кржижановского, НИИ электронных математических машин, лаборатории вычислительной техники АН УССР, Ереванском институте математических машин, Пензенском институте управляющих вычислительных машин и в нескольких других учреждениях велась активная работа по конструированию ВТ, разработке теории вычислительных машин, разработке технологии программирования .

В 1949 году была организована кафедра вычислительной математики, которую в 1952 году возглавил С. Л. Соболев. В том же 1952 году для студентов этой кафедры А. А. Ляпунов начал читать курс "Программирование".

Кстати, изданная в 1948 году книга Винера "Кибернетика" практически немедленно была переведена, и уже в 1949 году советские специалисты имели возможность познакомиться с ней. Ю. А. Шрейдер, который пишет об этом , сетует на то, что перевод был "чудовищным", но этому вряд ли стоит удивляться. Винер в предисловии ко второму изданию "Кибернетики" говорит, что и в оригинале были многочисленные опечатки и даже ошибки в содержании, что уж тогда говорить о служебном переводе для специалистов. К слову, если говорить о том, как на самом деле в СССР обстояло тогда дело с доступом к иностранной научной литературе, очень ярко свидетельствует эпизод, который приводит Вячеслав Всеволодович Иванов. Он вспоминает, что в августе 1957 года на международном конгрессе в Осло один американский ученый подарил ему только что вышедшую книгу Хомского "Синтаксические структуры". Но по приезду в Москву Иванов обнаружил, что эта книга уже есть в Ленинской библиотеке и на нее уже написана и опубликована рецензия. Он так и говорит, что в то время Ленинская библиотека "прекрасно снабжалась".

Но, возвращаясь к "Кибернетике" Винера, надо сказать, что на специалистов в области вычислительной техники она произвела, скорее, отрицательное впечатление. В ней они увидели, в основном, беспочвенные фантазии и оторванное от реалий тогдашней науки и техники философствование, необоснованные претензии на всеобщность методов частных наук.

Но неожиданно эта книга заинтересовала ученых, к вычислительной технике отношения не имеющих и, поэтому, склонных весьма преувеличивать ее возможности. Именно они и сгруппировались впоследствии вокруг семинара Ляпунова и выступили самыми горячими защитниками кибернетики.

Но, нужно сразу оговориться, что ни Ляпунова, ни участников его семинара нельзя считать единственными, кто развивал кибернетику в СССР.

В этой связи я хотел бы обратить внимание, например, на фигуру Анатолия Ивановича Китова.

Роль Китова в истории советской кибернетики далеко не такая яркая, как Ляпунова, но, я считаю, что она была куда более продуктивной, чем кажется сегодня. Будучи самым горячим сторонником кибернетики, он, в то же время, действовал гораздо более осторожно и осмотрительно, чем Ляпунов. С одной стороны, он сыграл самую активную роль в кампании по реабилитации кибернетики и по разгрому ее "гонителей" (именно он инициировал и написал основную часть подписанной им, Ляпуновым и академиком Соболевым статьи «Основные черты кибернетики», которая вышла в «Вопросах философии», в четвертом номере за 1955 г, и с которой начался отсчет триумфальному шествию кибернетики в СССР), но в отличие от Ляпунова, он не дал увлечь себя кибернетическим романтикам, имеющим весьма далекое представление о действительных возможностях электронно-вычислительной техники, но имеющим безграничную фантазию.

Китов, будучи инженером и имея перед собой вполне конкретные задачи автоматизации управления в области обороны, очень быстро нащупал верную линию развития кибернетики. Он понял, что эта линия лежит далеко за пределами филологии и собственно математики, что проблемным полем кибернетики является не мышление отельного индивида, а деятельность общества в целом.

В 1956 году вышла его книга "Электронные цифровые машины", в которой говорилось о возможностях применения ЭВМ в экономике, а в 1959 году А. И. Китов представил в ЦК КПСС доклад о целесообразности создания единой автоматизированной системы управления для вооруженных сил и для народного хозяйства страны на базе общей сети вычислительных центров, создаваемых и обслуживаемых Министерством обороны.

Для изучения доклада была создана комиссия во главе с министром обороны СССР маршалом Рокоссовским и по результатам работы этой комиссии автора доклада сняли с должности руководителя Главного вычислительного центра Министерства обороны и исключили из партии. Говорят, что причиной послужила содержащаяся в докладе слишком острая критика Министерства обороны за слабое внедрение ЭВМ в дело управления Вооруженными силами . Впрочем, это дело достаточно темное и требующее дополнительного изучения. Но фактом остается то, что в во времена самых сильных "гонений на кибернетику" - в 1953-1954 гг. Китова - главного пропагандиста новой науки - не только не преследовали, но и, наоборот, в 1954 году назначили руководителем созданного им Главного вычислительного центра Министерства обороны, а в 1959 году, когда сторонники кибернетики одержали полную и безоговорочную победу, его сняли с генеральской должности и исключили из партии. Комментарии, конечно, не излишни, но весьма затруднительны.

Впрочем, даже после этих крупных неприятностей, Китов не перестал сражаться за свою идею применения кибернетики в области управления экономическими процессами. В 1961 году в сборнике "Кибернетику - на службу коммунизму" под редакцией А. И. Берга, он публикует статью "Кибернетика и управление народным хозяйством", в которой продолжает отстаивать идеи создания единой автоматизированной системы управления экономикой.

Горячего последователя этой своей идеи Китов нашел в Викторе Михайловиче Глушкове. Их надолго связала крепкая дружба, теснейшее сотрудничество, а позже даже родственные связи (одна из дочерей Глушкова стала женой сына Китова). Можно без особого риска предположить, что это сотрудничество и дружба является одним из источников идеи Общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой (ОГАС) как магистрального пути развития кибернетики.

А в том, что автоматизированные системы управления экономикой оказались единственным перспективным направлением развития кибернетики, сегодня уже не приходится сомневаться. Жаль только, что одним из самых надежных доказательств этого тезиса явилось фактическое исчезновение кибернетики как науки после того, как ее представители отказались от идей создания автоматизированных систем управления экономикой.

В первой же половине 50-х годов кибернетики в СССР ЕЩЕ не существовало. Электронно-вычислительные машины уже существовали и вовсю использовались, а о кибернетике особо никто не вспоминал. Вовсе не потому, что ее запрещали. Как уже говорилось выше, винеровская "Кибернетика" была переведена на русский язык уже в 1949 году, то есть в следующем году после ее издания в США.

Просто специалисты в области ЭВМ не видели никакой связи между кибернетикой и развитием электронно-вычислительной техники, которое, кстати сказать, в это время шло самыми бурными темпами.

Как уже говорилось, конструкторы вычислительной техники вообще встретили кибернетику в штыки, поскольку видели в ней, скорее, вредные фантазии дилетантов, чем практическую помощь своей работе. И их вполне можно понять, особенно если учесть, что яростными поборниками кибернетики выступали в основном "чистые" математики и филологи.

Какое отношение имеют к электронно-вычислительной технике математики, конечно, можно, понять. Техника, все-таки, вычислительная. Но как среди поборников кибернетики оказались филологи и что объединило их в одно целое с математиками? Таким объединяющим делом оказался машинный перевод.

История с машинным переводом в Советском Союзе началась с публикации в Реферативном журнале "Математика" сообщения "Перевод с одного языка на другой при помощи машины: Отчет о первом успешном испытании)" . Автор этого сообщения, редактор РЖ "Математика" и директор Института научной информации Д. Ю. Панов немедленно взялся за организацию аналогичных работ в СССР. Уже через год были получены первые результаты. Группе во главе И. К. Бельской удалось сделать алгоритм перевода с английского языка и летом 1955 года провести первые опыты на машине. Параллельно за такую же работу взялась группа "кибернетиков" во главе с проф. Ляпуновым. Но ни та, ни другая группа не смогла развить успех. Но если Панов очень скоро признал свое поражение и стал одним из наиболее видных критиков кибернетики , то филологи и Ляпунов стали упорствовать, хотя результаты у них получились не лучше.

Вот что пишет на этот счет В. А. Успенский - один из участников кружка Ляпунова, доктор физ.-мат. наук, профессор: "Если понимать машинный перевод как цель не теоретическую, а практическую и массовую (а именно так, практически, и ставился вопрос в 50-е годы), следует признать, что у нас в стране машинного перевода нет" . В том же духе выразился и И.А. Мельчук, который считался и считается до сих пор одним из основных авторитетов структурализма, а в то время был одним из самых горячих сторонников кибернетики и машинного перевода. Впоследствии он признал, что работы по автоматическому синтаксическому анализу русского языка были "абсолютно тупиковые" .

Кстати, так называемый Большой семинар по кибернетике, основанный и возглавлявшийся Ляпуновым, в 1963-1964 году потихоньку угас и прекратил существование, распавшись на большое количество частных семинаров, ни один из которых не был собственно семинаром по кибернетике .

Самое интересное, что к советским поборникам кибернетики с большим подозрением относился и отец кибернетики Норберт Винер.

Приехав в Москву, Винер скептически оценил структурную лингвистику, развиваемую в СССР. Он уверял, что математическая лингвистика не имеет будущего, поскольку "малость размеров выборки подрывает возможности научного исследования в любых социальных науках, в том числе и в языкознании" .

Таким образом, идея машинного перевода, сторонники которой выступили в том знаменитом споре под флагом кибернетики, достаточно быстро умерла сама собой и никто не заметил ее бесславной кончины. Оно и неудивительно. Ведь специалисты в этой области науки, получившие после победы в споре с противниками кибернетики весьма серьезные преимущества в виде научных постов и солидных штатов в университетах и НИИ, вовсе не спешили объявлять о случившемся. Мало того, они, а вслед за ними и вся "прогрессивная интеллигенция", продолжали от случая к случаю поругивать злых противников кибернетики, особенно философов, желая тем самым создать у публики впечатление, что обещанных чудес нет только потому, что когда-то давным давно кто-то, видите ли, не давал развиваться кибернетике.

Разумеется, этот прием рассчитан исключительно на простачков, но таковых оказалось немало. Они охотно верили, что имевшие несколько десятилетий назад критические нападки на кибернетику могли каким-то магическим образом влиять на ее развитие и после того, как ее сторонники одержали полнейшую победу над нападавшими.

Разумеется, что для того, чтобы подольше сохранять себе это удобное оправдание, "кибернетики" старательно искажали картину спора, сильно преувеличивая силы и возможности своих противников, а, соответственно, и опасность их воздействий для себя лично и представляемой ими кибернетики.

На самом деле, все было несколько по-иному. В то время, как против кибернетики в "Вопросах философии", была опубликована практически анонимная статья, то есть, фактически, это была частная точка зрения, хоть и поддержанная журналом, то за кибернетику высказались известные в то время ученые (в том числе один академик, работавший в атомном проекте), статья обсуждалась в научно-исследовательских институтах и вузах, в прессе. В короткое время кибернетика однозначно стала отождествляться с наукой, а все, кто осмеливались высказать сомнения, объявлялись реакционерами и противниками науки. Что же касается философов, то их так "затюкали", что они долгое время и признаваться боялись о том, что они философы.

Очень характерно обсуждение статьи Соболева, Ляпунова, Китова; на заседании редакции "Вопросов философии". Все, чего просили философы, немного разбиравшиеся в философии и не потерявшие окончательно профессиональную честь, например, М. М. Розенталь, это убрать очевидно нелепые места, как например такие, где говорилось, что машина отличается от мозга только количеством элементов .

В то же время, философы, у которых с профессиональной честью, да, видимо и с совестью вообще, было посвободней, не стеснялись в методах и средствах для "проталкивания" кибернетики.

Например, Э. Я. Кольман, дабы подвести под кибернетику "классовую основу", утверждал, что "сейчас у Винера тяжелое положение, книги его не издают, запрещены" . Мол, империалисты его преследуют, значит мы должны срочно признать его своим. Разумеется, никто в Америке книг Винера не запрещал (здесь профессор просто тупо врал), хотя определенные проблемы у Винера, не скрывающего свое неприятие капиталистической системы, были. К слову сказать, сам Кольман, как позже выяснилось, ничего против капитализма не имел, доказательством чему является то, что позже он эмигрировал в Швецию, а потом в США.

Другими словами, "кибернетики" устроили невероятный скандал по поводу того, что им, мол, не дают заниматься очень перспективной наукой, что "консерваторы" душат новое, передовое, "подняли на уши" руководство страны, дошли до самых верхов (курировавший кибернетику зам. министра обороны СССР академик, адмирал А.И. Берг был вхож к Косыгину), но когда их противники были разгромлены и когда им были созданы все условия для развития этой самой кибернетики, они очень быстро потеряли к ней всякий интерес и только продолжали изредка поругивать своих бывших противников и вспоминать свою собственную храбрость в борьбе с ними.

Что касается применения вычислительной техники, то оно пошло в СССР по тому пути, который ему определяли "противники кибернетики" - то есть она применялась главным образом как техника для облегчения вычислений. Если машины для АСУ ТП (автоматизированные системы управления технологическими процессами) и разрабатывались, то о чем-то большем - хотя бы о машинах экономического профиля - у нас к началу 60-х годов никто даже не заговаривал, их попросту не было, о чем прямо говорит такой авторитетный свидетель как В. М. Глушков . И яростные защитники кибернетики нисколько против этого не протестовали.

Таким образом, получилось так, что кибернетика в том виде, в котором она сложилась в Советском Союзе, и в самом деле оказалась лженаукой, а в том виде, в котором она могла дать результат - как основа автоматизации управления экономическими процессами - она не признавалась "кибернетиками", вплоть до того, что в много раз упомянутом в этой статье сборнике "Очерки истории информатики в России" вообще нет упоминания об Общегосударственной системе управления экономикой (ОГАС). На Западе же кибернетика исчезла, не успев появиться, превратившись в информатику или computer science. Кстати говоря, даже сам "отец кибернетики" Норберт Винер с определенного времени стал выступать с серьезными опасениями по поводу высказанных им же самим идей о возможности применения электронно-вычислительных машин для управления общественными процессами. Не говоря уж о том, что вопросами кибернетики как науки об управлении обществом он к концу жизни просто перестал заниматься.

Наиболее жалко выглядели в этом споре именно советские философы. О них очень метко написал один из видных "кибернетиков" Шрейдер:

"Весь набор тогдашних антикибернетических статей выглядел чудовищно глупо, на эту тему можно было написать что-нибудь более умное. Однако официальные философы-марксисты находились в очень жалком положении. Аргументировать философскую несостоятельность той или иной научной концепции они имели право только путем обвинения ее в идеализме. Но кибернетика возникла из самой что ни на есть материалистической традиции. Это подтверждается, между прочим, и той легкостью, с которой кибернетика была ассимилирована нашей философией, поскольку кибернетика основана на чрезвычайно материалистической доктрине по самой сути. Найти там идеализм было чрезвычайно трудно" .

Автор полностью прав, найти идеализм в концепциях кибернетиков было очень трудно, поскольку это был вовсе не философский идеализм, выросший из традиции развития мировой мысли, который Ленин называл "умным идеализмом". Это был примитивнейший идеализм, выросший непосредственно из эмпирического, грубого, естественно-научного материализма, не признающего философии, а поэтому беспомощного в вопросах мышления. Это был тот идеализм, о котором Энгельс говорил, что "абстрактный материализм равняется абстрактному спиритуализму". Последователи этого рода материализма говорили, что в генах фиксируется склонность человека к музыке, к математике, к поэзии (представьте себе на секундочку, например, ген программирования на С++ или ген, отвечающий за склонность к службе в налоговой полиции) или вслед за профессором Колмогоровым спрашивали, почему бы не представить себе, что "на других планетах нам может встретиться разумная жизнь в виде размазанной по камню плесени".

Классики марксизма умели тончайшим образом отделять то полезное, что дает наука, от идеологической шелухи, которую она зачастую порождает, пытаясь распространить свои частные методы на решение общих вопросов. Ярчайшими образцами диалектико-материалистического подхода к анализу достижений и просчетов тогдашней науки являются "Диалектика природы" и "Анти-Дюринг" Энгельса или "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина. Увы, к рассматриваемому периоду традиция критического рассмотрения достижений современной науки философами-марксистами была во многом утеряна. Все, что могли противопоставить явно метафизическому, механистическому подходу кибернетиков к вопросу о природе мышления и возможности его моделирования и воспроизводства в машине советские философы, это не менее метафизический и наивно-материалистический подход физиологов из школы И. П. Павлова. Вполне понятно, что борьба окончилась очень быстро и не в пользу философов.

Тем не менее, противостояние философов и кибернетиков вовсе не закончилось в 1955 или 56 году. Прекратили спорить против кибернетиков только те философы, которые не имели своего собственного мнения. Против необоснованных претензий кибернетики продолжали выступать далеко не худшие советские философы и отнюдь не догматики. Самым последовательным из них был Эвальд Васильевич Ильенков. Его идеи, высказанные в статьях "Машина и человек, кибернетика и философия" и книге "Об идолах и идеалах" до сих пор остаются актуальными. Но не менее актуальными остаются и идеи автоматизации сбора и обработки экономической информации с целью автоматизации моделирования, прогнозирования и планирования экономических процессов, а также управления ими, которые были разработаны теми немногими представителями кибернетики, которые не изменили своей науке и продолжали разрабатывать ее даже после того, как мода на нее прошла и она была фактически уничтожена. В первую очередь речь идет об идеях общегосударственных автоматизированных систем управления экономикой В. М. Глушкова и английского ученого Стаффорда Бира .

Вывод

Цель этой статьи состояла не столько в том, чтобы воспроизвести настоящую картину того, что в последние несколько десятилетий считалось гонениями на кибернетику со стороны философов, хотя это очень важно. Цель была в том, чтобы наглядно показать, что в результате этого давнего спора сильно проиграла, точнее, потерпела сокрушительное поражение как кибернетика, так и философия. Кибернетика просто исчезла с лица земли , а философия окончательно заболела позитивизмом, то есть вместо того, чтобы честно выполнять свою функцию по формированию и развитию диалектического взгляда на мир, стала заниматься понятийным оформлением и сведением воедино эмпирического материала, доставляемого наукой. Подобно тому, как в средние века философия стала "служанкой богословия", в середине 50-х она окончательно превратилась в "сферу обслуживания" сегодняшней господствующей формы общественного сознания - науки.

И проблема эта не исчезла и не является ни частной проблемой философии или кибернетики, ни проблемой прошлого. Проблема восстановления правильного развития философии и кибернетики в очень скором времени может оказаться вполне практической общественной проблемой, от решения которой будет зависеть дальнейшее развитие общества. Чем дальше, тем более очевидно, что господствующая сегодня в мире система товарно-денежных отношений, основанная на господстве частной собственности с одной стороны, и рыночной анархии - с другой, явно исчерпывает свои возможности балансировать на грани всеобщего коллапса. Соответственно, никакой альтернативы разумному планированию производства и потребления нет и не может быть.

Но такое планирование невозможно без, как минимум, двух условий, первое из которых состоит в том, чтобы научиться мыслить не с точки зрения сиюминутной частной выгоды, а с точки зрения всеобщего, да еще в развитии, чему научиться без обращения к философии в принципе невозможно; второе же условие успешного перспективного планирования состоит в умении собирать и обрабатывать необходимую информацию о производстве и потреблении, и соответственно, принимать управленческие решения в режиме реального времени, что невозможно без автоматизации сбора, обработки информации и принятия управленческих решений, то есть, без кибернетики.

А раз эта задача становится единой, то и решение для нее нужно искать единое. То есть не просто с одной стороны учиться правильно, диалектически мыслить, а с другой - реабилитировать и возрождать кибернетику. Такой подход ничего не даст. Он будет не соединять, а снова разделять кибернетику и философию. Объединить их можно только как органические моменты единого действия, реальной борьбы против общественных условий, порождающих перманентный кризис, превращающих человека в бездушный автомат и отторгающих философию и кибернетику, за создание общественных условий, в которых казавшаяся когда-то утопией мечта философов и кибернетиков о том, чтобы переложить весь рутинный, механический, отупляющий труд на плечи машин, и тем самым освободить человека для творчества и всестороннего развития, становилась реальностью.

В.Маяковский. Товарищу Нетте, пароходу человеку.

Н.П. Дубинин. Вечное движение. М. 1989. С. 338-339.

Н.П. Дубинин. Вечное движение. М. 1989. С. 259.

Ю.А. Жданов. Взгляд в прошлое. Ростов-на-Дону. 2004. С. 260.

Замечательный философский анализ спора между генетиками и лысенковцами в советской биологии содержится в статье В.А. Босенко "Размышления по поводу и по существу. / Марксизм и современность. №1. 2000. С. 55-59.

См. повесть Д. Гранина "Зубр".

Д.А. Поспелов. Становление информатики в России. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998, с. 15.

Ю.А. Шрейдер. А.А. Ляпунов - лидер кибернетики как научного направления. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998, с. 200.

В. А. Китов, Е. Н. Филинов, Л. Г. Черняк. Анатолий Иванович Китов. http://www.computer-museum.ru/galglory/kitov.htm

Перевод с одного языка на другой при помощи машины: Отчет о первом успешном испытании. //Реферативный журнал "Математика". № 10, 1954, с. 75-76.

Д.А. Поспелов. Становление информатики в России. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998. С. 11.

В.А. Успенский. Серебряный век структурной, прикладной и математической лингвистики в СССР и В.Ю. Розенцвег: как это начиналось (заметки очевидца). // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998. С. 275.

А. Чеповский. Неразрешимая проблема компьютерной лингвистики. / "Компьютерра". №30 от 02 августа 2002 года.

М.Г. Гаазе-Рапопорт. О становлении кибернетики в СССР. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998, с. 244-245.

Вячеслав В. Иванов. Из прошлого семиотики, структурной лингвистики и поэтики. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998. С. 333-334.

Обсуждение статьи С.Л. Соболева, А.А. Ляпунова и А.И. Китова "Основные черты кибернетики" в редакции журнала "Вопросы философии". // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998. С. 107.

В.М. Глушков - пионер кибернетики. К. 2003. С. 322.

Ю.А. Шрейдер. А.А. Ляпунов - лидер кибернетики как научного движения. // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998, с. 199.

А.С. Арсеньев, Э.В. Ильенков, В.В. Давыдов. Машина и человек, кибернетика и философия. //Ленинская теория отражения и современная наука. Москва, 1966, с. 263-284

Эвальд Ильенков. Об идолах и идеалах. К. 2006. 311 с.

Об ОГАС см., напр. в книге "В.М. Глушков - пионер кибернетики". К. 2003. С. 321-332.

Стаффорд Бир. Мозг фирмы. Часть четвертая. Ход истории. М. 2006. Часть четвертая. Ход истории.

Необычайно интересна в этом отношении мысль профессора, акасдемика РАЕН Ю.А. Шрейдера - активного участника всей истории с кибернетикой. Вот она:

"Сейчас, собственно, нет кибернетики как чего-то целого, но в рамках кибернетики существует много конкретных программ, и вовсе нет нужды договариваться об их согласовании... Мне кажется, что единой научной программы в кибернетике никогда не было" // Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998, с. 198.

История

Но ничто не давало решения главной проблемы: металлические чудища оставались все-таки не более чем машинами, требующими управления со стороны человека.

И тогда-то возникла новая «наука», так называемая «кибернетика». Если невозможно осуществить «грезу» практически, то нельзя гм заставить её служить хотя бы целям пропаганды? Если невозможно придать роботу свойства человеческого ума, то нельзя ли убедить самого человека в том, что его можно заменить роботом.
В Соединенных Штатах существует сейчас целый ряд самых «точных» определений значения и целей пресловутой кибернетики. Но, по сути, они всегда состояли и состоят в том, чтобы маскировать неудачи создателей «думающих» машин, выдавать желаемое за действительное, спекулировать на фактических достижениях современной техники для самой разнузданной и лживой империалистической пропаганды.

- «Кибернетка или тоска по механическим солдатам », «Техника - молодёжи », август , стр.34

Кибернетика является, таким образом, реакционной механистической теорией, стремящейся отбросить современную научную мысль, основанную на материалистической диалектике, далеко вспять - к изжитой и опровергнутой более ста лет назад механистической философии.

- «Наука современных рабовладельцев », «Наука и жизнь », июнь , стр.42

Тем не менее, вычислительная техника в СССР стремительно развивалась. В 1950 году заработала МЭСМ (Малая электронная счётная машина) - первая в СССР ЭВМ, разработанная лабораторией С. А. Лебедева на базе киевского Института электротехники АН УССР, а в 1952 году - БЭСМ-1 . В 1950-1951 годах была разработана ЭВМ М-1 в Лаборатории электросистем Энергетического института АН СССР под руководством члена-корреспондента АН СССР И. С. Брука . В 1953 году началось серийное производство ЭВМ Стрела , разработанной в СКБ-245 Ю. Я. Базилевским.

Быстродействующие электронно-счетные машины рассматривались в первую очередь как «большой калькулятор » для ведения объемных расчетов по электроэнергетике, баллистике, сопротивлению материалов, включая атомную и космическую отрасли. Необходимость развития собственно вычислительной техники не отрицалось. Развивались методы вычислительной математики .

Слов нет, математические машины, позволяющие с огромной скоростью производить сложнейшие вычислительные операции, имеют колоссальное значение для многих областей науки и техники. Выдающаяся роль в развитии машинной математики принадлежит известным русским ученым - П.Л.Чебышеву, А.Н.Крылову и др. Советские ученые непрерывно совершенствуют математические машины. Одним из высших достижений в этой области являются автоматические, быстродействующие электронные счетные машины советской конструкции.

Ярошевский М. «Кибернетика - «наука» мракобесов », «Литературная газета », 1952, 5 апреля. № 42(2915), стр.4

…Применение подобных вычислительных машин имеет огромное значение для самых различных областей хозяйственного строительства. Проектирование промышленных предприятий, жилых высотных зданий, железнодорожных и пешеходных мостов и множества других сооружений нуждается в сложных математических расчетах, требующих затраты высококвалифицированного труда в течение многих месяцев. Вычислительные машины облегчают и сокращают этот труд до минимума. С таким же успехом эти машины используются и во всех сложных экономических и статистических вычислениях…

- «Кому служит кибернетика » - «Вопросы философии », май

Наибольшее неприятие вызывала кибернетика, как вторгающейся в «святая святых» правящего аппарата - управление государством .

См. также

• Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации (ОГАС)

Литература

• Д. А. Поспелов . Становление информатики в России //Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998.
• Китов А. И. Кибернетика и управление хозяйством // М. Экономическая газета . Август 1961, № 4.
• Искусственный интеллект: история одной идеи академика В. М. Глушкова

Ссылки

• К истории кибернетики в СССР: Очерк первый , Очерк второй
• Отыскание истины: Россия, XXI век // Компьютерра - № 4 - 2005

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Кибернетика в СССР" в других словарях:

- (от др. греч. κυβερνητική «искусство управления») наука об общих закономерностях процессов управления и передачи информации в различных системах, будь то машины, живые организмы или общество. Содержание 1 Обзор … Википедия

Население Государственный строй. Конституции и конституционные акты Союза ССР (1922 1936). Сб. документов, М., 1940; Конституции и конституционные акты РСФСР (1918 1937). Сб. документов, М., 1940; История Советской Конституции.… …

Научное направление, связанное с применением единых для кибернетики (См. Кибернетика) идей и методов при изучении технических систем управления. К. т. научная основа комплексной автоматизации производства, разработки и создания систем… … Большая советская энциклопедия

Кибернетика - наука об управлении и связи в живом организме и машине (Н. Винер); изучает хранение, передачу и переработку информации и ее использование для управления и регулирования в сложных динамич. системах, т. е. общие закономерности процессов управления … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

- (от греч. kybernetike – искусство управления) – наука о самоуправляющихся машинах, в частности о машинах с электронным управлением («электронный мозг»). Кибернетика получила самое широкое распространение в последней трети 20 в. и сейчас… … Философская энциклопедия

Генетика, цитология, этология, теория относительности, социология, психоанализ и экология. Почему эти науки были объявлены в СССР «буржуазными лженауками»?
В конце 40-х и начале 50-х годов XX века в физике, биологии, математике, астрономии, химии возникли группы ученых, которые утверждали, что те или иные научные теории являются идеалистическими и должны быть исправлены или заменены материалистическими учениями.
В августе 1948 года состоялась знаменитая сессия ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина). Заседание, состав участников и докладчиков которого был тщательно подобран, признало единственно верным биологическое учение Трофима Денисовича Лысенко. В СССР начался погром генетики. Биологов выгоняли с работы, сажали в тюрьмы. Новое учение утверждало, что рожь может породить пшеницу, а елка - березу.
Трофим Денисович Лысенко после избрания его академиком Всеукраинской академии наук, 1934 год

Группы ученых-партийцев стремились сместить устоявшиеся теории, проверенные на многочисленных опытах. Так, в апреле 1951 года в Москве прошло Совещание по космогонии солнечной системы, на котором говорилось, что «кризис и разброд в зарубежной астрономии отражает противоречия загнивающего капиталистического общества». Зарубежные астрономические теории были отвергнуты как идеалистические.
Идеологическая цензура нанесла серьезный урон развитию наук в СССР
Физики-материалисты, как они себя называли, планировали в физических науках преобразования, которые по форме, сути, глубине и масштабам были бы аналогичны незадолго до того прошедшим преобразованиям в биологии.
Одним из основных объектов их критики была теория относительности Эйнштейна. Материалисты признавали, что эйнштейновская формула соотношения массы и энергии подтверждается на опыте и лежит в основе расчетов ядерных реакций, но, тем не менее, объявляли все учение ложным.
Другим объектом их критики были «воззрения копенгагенской школы» в физике микромира. Фактически отвергалась вся квантовая механика. Также подвергалась критике теория вероятности, в частности, понятие «математического ожидания».

Выступление Лысенко в Кремле. За ним (слева направо) Косиор, Микоян, Андреев и Сталин, 1935 год
Почему же запретили «буржуазные лженауки»?
Генетика
Забота партии о науке заключалась, прежде всего, в приведении научной картины мира в соответствие с идеологией диалектического материализма и коммунистическими лозунгами. Генетика же утверждала, что каждая личность уникальна и неповторима, и что многие не только физические, но и психические качества определены от рождения и лишь частично поддаются влияниям среды и внешней коррекции. Диалектический же материализм оценивал научную теорию не с точки зрения ее соответствия фактам, а с точки зрения господствующих философских догм и соответствия атеистическому мировоззрению.
Генетика вторглась в пределы идеологических сфер и шла в разрез с существующей картиной мира по Марксу и Ленину.
Лысенко:«Генетика - продажная девка империализма». Цитология
Цитология (наука о клетке) изучает, как построена живая клетка, и как она выполняет свои нормальные функции. В клетке находятся хромосомы, а хромосомы содержат гены. Гены изучает генетика, а генетика - «продажная девка империализма». Следовательно, цитология тоже должна быть под запретом. Вот такая вот логика.
Этология
Вплоть до середины 1960-х годов в СССР этология, в сущности, была под запретом и считалась «буржуазной лженаукой», а этология человека сохраняла этот статус вплоть до 1990-х годов. Почему? Потому что уж слишком явными становятся причины поведения лидеров. И эти причины не всегда оказываются моральными и гуманистическими…
Другим основанием, по которому Конрад Лоренц, основоположник этологии, и сама наука были под запретом, послужило участие ученого во Второй Мировой войне на стороне нацистов (в результате чего он даже побывал в русском плену). Хотя второй «отец» этологии, голландец Николаас Тинберген, участвовал в Сопротивлении и был заключен за это в нацистский концлагерь.


Николаас Тинберген (слева) и Конрад Лоренц, 1978 год
Теория относительности Эйнштейна
На деле теорию относительности не смогли запретить, потому что она была необходима для создания атомной бомбы. Ее использовали на практике, но на словах идеи Эйнштейна были объявлены «ложными». Получился так называемый «дуализм» в советской науке: теория считалась ошибочной, но активно применялась в жизни.
Взгляды Эйнштейна были «несостоятельны, антинаучны и враждебны науке».
Социология
Во времена СССР запрет на социологическую теорию проистекал из ее противостояния марксизму-ленинизму. Поскольку считалось, что это учение и есть советская социология (так считало и правительственное крыло социологов 60 - 70-х годов XX века), то развивать какую-то другую теорию запрещалось. Был введен запрет на изучение основных проблем общества, власти и собственности, не говоря уже о десятках конкретных тем, начиная от стратификации (социального неравенства) и заканчивая с*ксом.

Иван Дмитриевич Ермаков - один из пионеров психоанализа в СССР
Психоанализ
Первоначально психоанализ пережил период бурного расцвета в начале 1920-х годов, когда Иван Дмитриевич Ермаков открыл Государственный психоаналитический институт, издал переводы работ Фрейда и Юнга. Затем был отвергнут, как «буржуазное учение» и практически не развивался. Почему? Потому что фундаментальный предмет изучения психоанализа - бессознательные мотивы поведения, берущие начало в скрытыхполовых расстройствах, - никак не вязался с осознанной борьбой угнетаемого пролетариата с капиталистическими эксплуататорами. И вообще, какой с*кс?! В СССР его не было.
Генетика, психоанализ и экология были объявлены «буржуазными лженауками».
Экология
На экологию в СССР тоже было наложено табу. Данные науки объективно показывали заметное отставание «страны победившего социализма» от «загнивающего Запада» по многим параметрам качества жизни, в том числе по таким фундаментальным как общественное здоровье и качество окружающей среды. Поэтому экология человека не только не развивалась, но само ее существование в Советском Союзе всячески осуждалась. На базе марксистско-ленинской философии горе-теоретики доказывали, что экология человека - «буржуазная лженаука», которая базируется на ложных концепциях и представляет собой вариант социал-дарвинизма. Но принципы, лежащие в основе экологии человека, постепенно пробивали себе дорогу, и, в конце концов, она завоевала свое место в современной отечественной науке.

В начале 1950-х годов в советской прессе вышел ряд критических статей, направленных против кибернетики, что дало повод говорить о существовании гонений на эту науку. Однако, в то же время советское руководство прикладывало большие усилия для развития ЭВМ в СССР. Откуда же тогда взялись данные критические статьи? Об этом читайте в статье главного специалиста РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории) Никиты Пивоварова.

Первые десятилетия после окончания Второй мировой войны современники называли «новой волной рационализации» и сравнивали их с эпохой Ренессанса. Холодная война, гонка вооружений требовали прорывных открытий в науке. Новая система научных знаний получила название «кибернетика».

Сущность кибернетики трактовалась по-разному. Одни называли ее наукой, изучающей математические методы и процессы управления. Другие - наукой о передаче, переработке, хранении и использовании информации. Были и те, кто видел суть ее в изучении способов создания, раскрытия, строения и тождественного преобразования алгоритмов, описывающих процессы управления в реальности. В основе кибернетики лежали достижения математической логики, теории вероятности и электроники. Она позволяла выявлять количественные аналогии в работе электронной машины, деятельности живого организма или общественного явления.

С момента ввода в эксплуатацию в 1945 году первой электронной машины - американской «ENIAK» - кибернетика вступила в новую фазу развития. Математические машины стали важным инструментом науки. Они позволяли производить автоматически, качественно и быстро большой объем вычислений, необходимый в аэродинамике, ядерной физике или артиллерии. Появление этого изобретения было настолько значимым и стратегически важным, что факт этот хранился в полном секрете в Пентагоне в течение полутора лет. Но как только создание электронной машины получило огласку, ее преимущества стали использоваться именно в области вооружения. Например, американская фирма «Hughes», один из пионеров мировой электроники. В конце 1940 - начале 1950-х годов она занималась производством и внедрением электронного прицела А-1, который позволял решать баллистические задачи, связанные со стрельбой, бомбометанием и пуском ракет. Фирма «Sperry» спроектировала оборудование для одного из первых беспилотников. Однако возможности электроники далеко не исчерпывались ее применением в гонке вооружения. Довольно скоро достижения кибернетики и в первую очередь электронные вычислительные машины, ставшие ее символом, стали широко использоваться в науке и экономике.

академик Михаил Алексеевич Лаврентьев

СССР не остался в стороне от последних достижений науки, но его взгляд на целесообразность кибернетики устоялся не сразу. Так, в 1948 г. Совет Министров СССР принял постановление о необходимости развития вычислительной техники. Однако под давлением директора Института точной механики и вычислительной техники академика Н.Г. Бруевича главный упор предполагалось сделать на создание механических и электрических вычислительных устройств, тогда как реальная работа по созданию цифровых машин была отодвинута на неопределенный срок 1 . Как отмечал спустя несколько лет будущий основатель Новосибирского Академгородка академик М.А. Лаврентьев: «Бруевич всеми возможными для него способами старался направить усилия научных работников на создание вычислительных машин непрерывного действия, чем объективно задерживалось создание электронных цифровых машин» 2 .

В начале 1949 г. М.А. Лаврентьев даже обратился с ныне широко известном письмом к И.В. Сталину, в котором писал о необходимости ускорения развития вычислительной техники и ее использования в советской экономике. В результате в апреле того же года было утверждено новое постановление Совета Министров СССР «О механизации учета и вычислительных работ и развитии производства счетных, счетно-аналитических и математических машин» 3 . В частности, по этому постановлению на Академию наук (АН) СССР было возложено задание по разработке схем для проектирования математических машин 4 .

В 1950-м году в ССССР была создана (МЭСМ), которая разрабатывалась лабораторией С. А. Лебедева на базе киевского Института электротехники АН УССР. Её быстродействие составляло 50 операций в секунду.

На протяжении 1950 – 1952 гг. Советом Министров был принят целый ряд постановлений, таких, например, как «О проектировании и строительстве автоматической быстродействующей цифровой вычислительной машины» (от 11.01.1950 г. № 133), «О мероприятиях, обеспечивающих выполнение работ Академией наук СССР по созданию быстродействующих электронных вычислительных машин» (от 1.08.1951 г. № 2759), «О мероприятиях по обеспечению проектирования и строительства быстродействующих математических вычислительных машин» (от 19.05.1952 г. № 2373) и другие.

В 1951 г. правительственная комиссия рассмотрела эскизы цифровых вычислительных машин, разработанных АН СССР и Министерством машиностроения и приборостроения СССР (ММиП). Осенью 1952 г. в опытную эксплуатацию была запущена БЭСМ-1 (Быстродействующая электронно-счётная машина), на тот момент - самая быстрая в Европе (8-10 тыс. оп./с). Она, как МЭСМ, была создана под руководством академика С.А. Лебедева.

В начале 1954 г. вышла в свет «Стрела», созданная конструктором Ю.Я. Базилевским в СКБ-245 МмиП. К середине года была запущена т.н. малая электронная машина ЭВ-80 (конструктор В.Н. Рязанкин). А в 1955 г. вышла еще одна малогабаритная машина АВЦМ-3, сконструированная членом-корреспондентом И.С. Бруком в Энергетическом институте им. Крижановского.

В начале 1950-х годов стали появляться первые публикации о советской электронной технике. Так, в 1951 г. в журнале «Вестник машиностроения» была опубликована обширная статья инженера Н.А. Игнатова, в которой наряду с подробным освещением новых советских счетных машин, говорилось и о создании машин электронных. Однако популяризация темы в массовых журналах имела и негативные последствия для развития кибернетики. В первой половине 1950-х годов в советской прессе вышел ряд статей, направленных против кибернетики. Вот они:

2. Быховский Б.Э. Кибернетика - американская лженаука // Природа. 1952. № 7.

4. Гладков Т.К. Кибернетика, или тоска по механическим солдатам // Техника молодежи. 1952. № 8.

5. Быховский Б.Э. Наука современных рабовладельцев // Наука и жизнь. 1953. № 6.

6. Материалист (псевдоним). Кому служит кибернетика? // Вопросы философии. 1953. № 5.

7. Статья "Кибернетика". Краткий философский словарь. Под редакцией М. Розенталя и П. Юдина. Издание 4-е, доп. и испр. 1954 г.

8. Гладков Т.К. Кибернетика - псевдонаука о машинах, животных, человеке и обществе // Вестник Московского университета. 1955. № 1.

В основном эти статьи критиковали философские тезисы кибернетики о тождественности человеческого разума и вычислительной машины, но в то же время в «антикибернетических» статьях не отрицалась необходимость развития вычислительной техники, внедрения автоматизации в экономику СССР. В качестве примера приведём цитаты из статьи "Кому служит кибернетика" .

Пропаганда кибернетики получила в капиталистических странах большой размах. Десятки книг, сотни журнальных и газетных статей распространяют ложные представления о «новой науке». Начиная с 1944 года в Нью-Йорке ежегодно происходят конференции кибернетиков, в которых активно участвуют научные работники самых различных специальностей. Конференции кибернетиков состоялись также во Франции и Англии. Даже в Индию американские экспортеры завезли этот гнилой идеологический товар.

Апологеты кибернетики считают, что область ее применения безгранична. Они утверждают, что кибернетика имеет большое значение не только для решения вопросов, относящихся к телемеханике, саморегулирующимся приспособлениям, реактивным механизмам и сервомеханизмам, но даже к таким областям знания, как биология, физиология, психология и психопатология. Энтузиасты кибернетики допускают, что социология и политэкономия также должны использовать ее теорию и методы.

Что же представляет собой эта новая наука - кибернетика? По-древнегречески слово «кибернетос» означает кормчий, а «кибернетикос» - способный быть кормчим, то есть способный управлять. Определяя содержание кибернетики, Норберт Винер без излишней скромности заявил: «Мы решили назвать кибернетикой всю теоретическую область контроля и коммуникаций, как в машине, так и в живом организме».

Итак, прежде всего кибернетика ставит перед собой задачу доказать отсутствие принципиальной разницы между машиной и живым организмом. Задача, мягко выражаясь, неблагодарная в XX веке. Но, тем не менее, проводя аналогию между работой сложных вычислительных агрегатов, содержащих до 23 тысяч радиоламп, автоматически переключающихся, кибернетики утверждают, что разница между работой такой «умной» машины и человеческим мозгом только количественная. Профессор Лондонского университета Джон Янг с восторгом оповестил мир о том, что «мозг - это гигантская вычислительная машина, содержащая 15 миллиардов клеток вместо 23 тысяч радиоламп, имеющихся в самой крупной из доныне сконструированных вычислительных машин». И это отнюдь не метафора, а утверждение, претендующее на научность!

Более осмотрительный профессор Гарвардского университета Луис Раденауэр высказался из этот счет осторожнее: «Самая сложная современная вычислительная машина соответствует уровню нервной системы… плоского червя».

Существенно в этих высказываниях не то, что в них отмечается разница между количеством «реагирующих клеток», а в том, что в них игнорируется качественная разница между живым организмом и машиной.

В этой же статье польза от ЭВМ вовсе не отрицается:

Применение подобных вычислительных машин имеет огромное значение для самых различных областей хозяйственного строительства. Проектирование промышленных предприятий, жилых высотных зданий, железнодорожных и пешеходных мостов и множества других сооружений нуждается в сложных математических расчетах, требующих затраты высококвалифицированного труда в течение многих месяцев. Вычислительные машины облегчают и сокращают этот труд до минимума. С таким же успехом эти машины используются и во всех сложных экономических и статистических вычислениях.

Все эти публикации дали повод целому ряду исследователей утверждать, что в СССР в последние годы жизни И.В. Сталина была организована очередная политическая антинаучная кампания, сопоставимая если не по масштабам, то по характеру с гонениями на генетику. Так, современные авторы заявляют, что публикации в советской прессе носили скоординированный характер 5 .

Статья Б. Быховского "Наука современных рабовладельцев" из журнала "Наука и жизнь", №6, 1953 год.

Однако миф о гонениях на кибернетику опровергается отсутствием каких-либо документов, отложившихся в фондах высших партийных органов – Политбюро (с конца 1952 г. – Президиуме), Секретариате и Аппарате (в первую очередь в отделах – пропаганды и агитации, науки и вузов, естественных и технических наук, философских и правовых наук, экономических и исторических наук) ЦК ВКП(б)/КПСС. Нами был осуществлён поиск документов в РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории) и РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), которые инициировали бы данную компанию, однако ни одного такого документа не было найдено. Это позволяет говорить о том, что данные публикации в советской прессе не были инициированы советским руководством. Скорее можно предположить, что редакции журналов, пытаясь уловить актуальные идеологические веяния, публиковали статьи на свой страх и риск. Т.е. каждая такая статья - это инициатива или самого автора, или редакции.

Вместе с тем, если критика философских основ кибернетики не оказала никакого негативного влияния на ее развитие в СССР, то публикация статьи Е. Ободана "Вычислительная техника – на службе техническому прогрессу" 6 имела далеко идущие последствия. Она привела к засекречиванию любых разработок в этой области, а, следовательно, отсутствию возможностей вести открытые научные дискуссии. После выхода статьи академик М.А. Лаврентьев и профессор Д.Ю. Панов направили в ЦК записку. В ней ученые утверждали, что статья может вызвать у квалифицированного читателя заключение о том, что Советский Союз отстал в области производства цифровой техники от западных стран примерно на 10 лет 7 . Пожалуй, записка в ЦК - это единственный документ, в котором критике подвергались не философские основания кибернетики, а именно тексты о вычислительной технике. Понятно, что М.А. Лаврентьев и Д.Ю. Панов критиковали статью Е. Ободана за невежество, за незнание того, как развивалась советская электроника. Они, затеяв этот спор, надеялись познакомить «широкую советскую общественность» с принципиально новыми достижениями в создании вычислительной техники. Однако запиской в ЦК воспользовался министр машиностроения и приборостроения П.И. Паршин. Он также обратился к руководству партии, но с предложением не публиковать любые упоминания о вычислительных машинах в журналах и газетах. В итоге из-за статьи Е. Ободана об электронике было запрещено писать вплоть до 1955 г. 8

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д.512. Л.25 . См. приложение к статье.

Количество ЭВМ и их типов в СССР и США в 1954 г. Ф. 5. Оп. 17. Д.512. Л.29 . См. приложение к статье.

Другое дело, что сам по себе факт засекречивания не стал главным препятствием в развитии кибернетики. Более весомыми причинами, тормозившими организацию производства советской вычислительной техники, стали ведомственные разногласия между ММиП СССР, с одной стороны, и АН СССР, с другой. Суть конфликта сводилась к тому, какую именно вычислительную машину – «Стрелу» или БЭСМ – необходимо запускать в серийное производство. Так, секретарь партбюро Института точной механики и вычислительной техники АН СССР Е.И. Мамонов в своей записке в ЦК в начале 1955 г. писал об одной из таких конфликтных ситуаций: «Во время приемки машины БЭСМ, построенной у нас в Институте и признанной более современной, чем «Стрела», члены государственной комиссии из ММиП вели себя не как сторонники технического прогресса, что вызвало удивление и возмущение большинства членов комиссии. […] Когда после сдачи БЭСМ возникло предложение представить ее к сталинской премии и наградить конструкторов не меньше, чем конструкторов «Стрелы», ими было выражено сомнение в целесообразности такого награждения» 9 . ММиП не поставляла АН СССР электронно-лучевые трубки, столь необходимые для конструирования машины. Поэтому при первоначальном вводе в эксплуатацию БЭСМ обладала значительно меньшим быстродействием – лишь до 800 операций в секунду, вместо заявленных в проекте 10 000 операций 10 .

Своего пика эти разногласия достигли в 1953 – 1954 гг. Они протекали на фоне развернувшейся политической борьбы между Советом Министров СССР во главе с Г.М. Маленковым и ЦК КПСС с первым секретарем Н.С. Хрущевым. Представители АН СССР направляли в ЦК многочисленные записки и справки, в которых просили рассекретить факт существования электронно-вычислительных машин в СССР, а также опубликовать в печати общие принципы постройки и функционирования таких машин, включая схемы, блоки и программы вычисления элементарных функций. Ученые полагали, что «все эти вопросы не содержат никаких элементов секретности, т.к. общие принципы постройки и общие характеристики существующих электронных машин давно известны и широко публикуются в зарубежной научной и технической литературе и именно эти принципы использованы и в конструкции машины АН СССР» 11 . В записке в ЦК профессора Д.Ю. Панова от 11 декабря 1954 г. сообщалось: «В настоящее время электронные счетные машины получили столь широкое распространение и настолько широко употребляются, что наличие их в технически развитой стране предполагается само собой. Заявить о том, что в такой стране, как СССР, не имеется электронных счетных машин, означает приблизительно то же самое, как если бы заявить, что у нас нет железных дорог, электричества или мы не умеем летать по воздуху […] В качестве аргумента против рассекречивания факта существования в СССР электронных счётных машин выдвигается соображение о том, что при помощи этих машин могут выполняться вычисления, связанные с секретными работами. Конечно, такие вычисления всюду выполняются на электронных счетных машинах, в том числе и в Соединенных Штатах, и в Англии, и в других странах. Эти страны широко публикуют данные о своих машинах, даже рекламируют их, желая еще раз показать свою техническую мощь, и не публикуют сведения о расчетах, которые выполняются на этих машинах. Составить же себе представление о том, какие расчеты выполняются данной машиной по ее описанию совершенно невозможно» 12 .

Секретный статус БЭСМ создал для СССР международные трудности. В 1954 г. между СССР и Индией начался активный дипломатический диалог. В 1955 г. Советский Союз должен был посетить Дж. Неру, а Индию - Н.С. Хрущев. Накануне этих крупных международных встреч, предполагалось произвести обмен делегациями самого разного уровня. Так, в июле 1954 г. в СССР приехали крупные индийские ученые - профессора Митра и Маханобис. Их познакомили с ведущими научными разработками, в том числе и с БЭСМ. Представители советского руководства пообещали помочь индийской стороне в проектировании и создании схожей вычислительной машины для Института статистики и планирования в Калькутте 21 . Позднее было заключено специальное соглашение о поставке необходимого оборудования в Индию на 2,1 млн руб. Советские специалисты совместно с профессором Маханобисом составили списки оборудования для отправки. Однако официального обращения со стороны индийского правительства к СССР о строительстве вычислительной машины не последовало. Руководство Индии обратилось в Организацию по оказанию технической помощи развивающимся странам при ООН для того, чтобы законным порядком провести советское оборудование. ООН для выяснения условий использования оборудования отправило в Индию двух экспертов - советского профессора В.А. Диткина и представителя из Англии. Индийцы возражали против приезда англичанина. Однако советское посольство в своей шифротелеграмме сообщало, что англичанин все же прибыл в Калькутту, правда после отъезда В.А. Диткина. Тогда положение спас профессор Маханобис, который встретил англичанина и заявил, что не видит нужды в его работе в качестве эксперта, но рад ему как гостю 22 . Так факт существования советской вычислительной машины удалось сохранить в секрете.

Но ситуацией воспользовались ученые АН СССР. В конце июля 1954 г. С.А. Лебедев, М.А. Лаврентьев, В.А. Трапезников и Д.Ю. Панов обратились к вице-президенту АН К.В. Островитянову с просьбой рассекретить БЭСМ, общую стандартную схему и блоки машины, а также программы вычисления элементарных функций. В своей записке ученые отмечали, что «все эти вопросы не содержат никаких элементов секретности, т.к. общие принципы постройки и общие характеристик существующих электронных машин давно известны и широко публикуются в зарубежной научной и технической литературе, и именно этими принципы использованы и в конструкции машины АН СССР» 23 . Были приведены и традиционные аргументы о том, что известные индийским ученым факты, могут быть опубликованы в английской или американской печати. «Такое опубликование может осложнить наши взаимоотношения с учеными стран народной демократии и Китая, которым о машине мы ни разу ничего не сообщали, несмотря на прямые вопросы. Между тем известно, что в Чехословакии и Польше разрабатываются электронные вычислительные машины. Как выяснилось на конгрессе математиков в Амстердаме, голландцы демонстрировали польскому математику профессору Куратовскому свою электронную машину, что может повлечь за собой предоставление «технической помощи» странам народной демократии со стороны, например, фирмы «Филипс», тесно связанной с американцами» 24 .

Однако руководство ММиП выступало категорически против рассекречивания информации о БЭСМ, так как это позволило бы запустить вычислительную машину в серийное производство. Например, Министерство настояло на отзыве из печати статьи академика С.А. Лебедева, в которой была показана польза от применения электронно-вычислительных машин в экономике, но без описания конкретной модели 13 . Лишь после окончательного ввода в эксплуатацию «Стрелы» руководство ММиП самым неожиданным образом сменило тон и в октябре 1954 г. выступило с инициативой обнародовать данные о своей быстродействующей цифровой счетной машине 14 . Для публикации в газете «Правда» была подготовлена статья «Советские математические машины». Однако главный рецензент статьи академик М.В.Келдыш выступил против нее, аргументируя это тем, что в ней ничего не говорилось о БЭСМ. Кроме того, как отмечал академик, «было бы неправильно начинать с опубликования статьи, носящей в основном рекламный характер» 15 . Завотделом науки и культуры ЦК А.М. Румянцев в справке для секретаря ЦК П.Н. Поспелова докладывал: «Считаем необходимым заявить, что т. Паршин не впервые проявляет необъективное отношение к освещению роли и значения работ по развитию счетной техники, приводимой вне Министерства машиностроения и приборостроения. Так, например, он отрицательно высказался о возможности опубликования представленной ранее в ЦК КПСС статьи о вычислительной машине АН СССР, а затем представил в ЦК КПСС статью, рекламирующую машины Министерства машиностроения и приборостроения» 16 .

Этот межведомственный конфликт привел к необходимости рассекретить факт существования вычислительной машины. По решению Совета Министров была образована комиссия по рассекречиванию под председательством академика М.В. Келдыша, которая должна была закончить свою работу к 1 января 1955 г. Спустя несколько дней при Секретариате ЦК также была образована комиссия по рассекречиванию в составе В.А. Малышева (председатель), А.Н. Несмеянова и Н.И. Паршина, которой поручалось в течение двух недель принять решение 17 . Такая поспешность в рассекречивании была продиктована лично Н.С. Хрущевым. Так, на одной из картотек аппарата ЦК по поводу деятельности комиссии присутствует характерная помета, сделанная помощником первого секретаря В.Н. Малиным: «Тов. Хрущев ознакомился. т. Малышеву велено ускорить работу комиссии».

В итоге уже 13 декабря 1954 г. Отдел машиностроения ЦК принял решение о рассекречивании работ, относящихся к принципам математического и инженерного устройства автоматических быстродействующих цифровых вычислительных машин. Теперь в печати можно было открыто публиковать данные математических машинах (такие как электронные схемы, параметры производительности машины). Отдел также постановил подготовить к печати учебники и учебные пособия по специальности «математические и счетно-решающие устройства» 18 . Это было окончательным признанием заслуг электроники и своеобразная победа Академии наук, которую поддерживал Аппарат ЦК, над ММиП. Последний лишь летом 1955 г. после одобрения записки А.Н. Несмеянова, А.В. Топчиева и М.А. Лаврентьева утвердил постановление о разработке и изготовлении во втором квартале 1956 г. автоматической быстродействующей машины со скоростью счета до 20 тыс. операций в секунду, а также создание малогабаритной машины на полупроводниковых и ферримагнитных элементах 19 . В январе 1956 г. было образовано Министерство приборостроения и средств автоматизации, одной из ключевых задач которого стали разработка и конструирование счетных и математических машин.

Довольно скоро кибернетика стала одним из механизмов советской идеологической машины. Так, на XXII съезде КПСС положение о кибернетике вошло в программу партии: «Получает широкое применение кибернетика, электронные счетно-решающие устройства в производительных процессах промышленности, строительной индустрии и транспорта, в научных исследованиях, в плановых и проектно-конструкторских расчетах, в сфере учета и управления» 20 . Развитие кибернетики, по мысли советских пропагандистов, должно было стать одним из необходимых условий достижения коммунизма.

Таким образом, анализ документов высших органов власти СССР на рубеже 1940 – 1950-х годов довольно убедительно демонстрирует всю несостоятельность мифов о гонениях на кибернетику. Советская власть была крайне заинтересована в развитии этого направления науки, однако консерватизм некоторых учёных, чрезмерный режим секретности и межведомственные склоки стали факторами, объективно мешавшими развитию кибернетики в этот период.

Приложение. Обзор по вычислительным машинам, выполненный Институтом научной информации Академии наук СССР. 2 марта 1955 г.

1 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 47. Д. 53. Л. 118–119.
2 Там же. Л. 119.
3 Постановления Совета Министров СССР за апрель 1949 г. Первая часть. Постановление от 6 апреля 1949 г. № 1358. С. 196 – 202.
4 Там же. С. 201.
5 См.: Китов В.А., Шилов В.В. К истории борьбы за кибернетику // Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова. Годичная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения С.И. Вавилова. 2011. М., 2011.С. 540.
6 Ободан Е. Вычислительная техника – на службе техническому прогрессу // Известия Советов депутатов трудящихся СССР. 1951. № 201.
7 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Д. 174. Л. 129 – 133.
8 Там же. Л. 147.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 35. Д. 6. Л. 114.
10 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 512. Л. 36.
11 РГАНИ. Ф.4. Оп. 9. Д. 520. Л. 218.
12 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 509. Л. 34 – 35.
13 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 458. Л. 100 – 106.
14 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 40. Д. 3. Л. 90.
15 Там же Л.99.
16 Там же. 104. В решении ЦК КПСС о публикации статьи ММиП П.Н. Поспелов надписал карандашом: «Сомневаюсь в полезности данной публикации. 10.01. 55 г.» [там же. Л. 105].
17 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 138. Л. 100.
18 Там же Л. 97.
19 Там же. Л. 40.
20 Программа КПСС. 1961. С. 71.
21 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 520. Л. 217.
23 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. Д. 509. Л. 31.
24 РГАНИ. Ф. 4. Оп. 9. Д. 520. Л. 218.
25 Там же. Л. 219.