Открытое письмо сталину. Преступление и наказание федора раскольникова "Открытое письмо Сталину"

09.01.2024Рубрика: Раствор

Раскольников Ф. Ф.

(1892-1939; автобиография ). - Я родился 28 января (ст. стиля) 1892 г. на окраине Петербурга, на большой Охте. До 1900 г. я воспитывался у матери, а осенью этого года был отдан в ученье в приют принца Ольденбургского, обладавший правами реального училища. В этом кошмарном училище, где еще не перевелись бурсацкие нравы, где за плохие успехи учеников ставили перед всем классом на колени, а поп Лисицын публично драл за уши, мне пришлось пробыть пансионером в течение восьми лет. В 1908 г. я окончил училище. К этому времени мне было шестнадцать лет. В седьмом классе я сделался атеистом. В том же году я познакомился с новейшей литературой, т. е. с произведениями Максима Горького, Леонида Андреева и других.

Эта литература способствовала укреплению моего атеизма. В 1909 г. я поступил на экономич. отделение СПб. Политехнич. института.

Здесь необходимо вкратце остановиться на формировании моих политических взглядов. Еще в 1905-1906 гг., в 5 и 6 классах реального училища, я дважды принимал участие в забастовках, причем один раз был даже избран в состав ученической делегации и ходил к директору училища с требованием улучшения быта, за что едва не был исключен из училища. Революция 1905 г. впервые пробудила во мне политический интерес и сочувствие к революционному движению, но так как мне было тогда всего 13 лет, то в разногласиях отдельных партий я совершенно не разбирался, а по настроению называл себя вообще социалистом. Сочувствие к угнетенным и эксплуатируемым поддерживалось чтением произведений Шеллера-Михайлова, из которых особенно сильное впечатление на меня произвел роман "Лес рубят - щепки летят". Таким обр., политические переживания во время революции 1905 г. и острое сознание социальной несправедливости стихийно влекли меня к социализму. Эти настроения тем более находили во мне горячий сочувственный отклик, что материальные условия жизни нашей семьи были довольно тяжелыми.

В 1901 г. умер отец, и мать моя осталась с двумя сыновьями. Получавшееся ею жалование в размере 60 руб. в месяц целиком уходило на текущие жизненные расходы, а между тем нужно было давать образованиемне и моему младшему брату, Александру (работает в партии под фамилией Ильина-Женевского). Последнего за недостатком средств пришлось перевести из реального училища, где он был пансионером, в Введенскую гимназию.

Залезая в долги, матери удалось, однако, дать мне окончить среднюю школу. Точно так же первое время ей приходилось платить за меня в Политехнич. институте. В последующие семестры, ввиду тяжелого материального положения, совет профессоров иногда освобождал меня от платы за ученье. В общем наша семья в это время нуждалась.

На первом курсе мне довелось познакомиться с литературными работами Г. В. Плеханова, которые сделали меня марксистом. Летом 1910 г. я проштудировал "Капитал". В декабре того же года я вступил в партию. После выхода первого номера легальной большевистской газеты "Звезда" я отправился в редакцию и, заявив свою полную солидарность с направлением газеты, отдал себя в распоряжение редакционной коллегии. Восприемником у моей партийно-литературной купели был К. С. Еремеев. С этого момента я стал ближайшим сотрудником "Звезды" и "Правды". Начав с хроники, я постепенно перешел к статьям, причем первая моя статья была напечатана весной 1911 г. В эпоху "Звезды" и "Правды" я, кроме того, вместе с В. М. Молотовым работал в большевистск. фракции Политехнич. института и по ее поручению поддерживал связь с ПК.

Когда 22 апреля 1912 г. возникла рабочая газета "Правда", то я занял место секретаря редакции. Но на этом посту мне пришлось пробыть всего только месяц, так как в ночь с 21-го на 22-е мая я был арестован и отвезен в "предварилку". Мне было предъявлено обвинение по 102 ст. в принадлежности к РСДРП. После 4½ месяцев одиночного заключения я был присужден к административной высылке на три года в Архангельскую губ. Но ссылка была заменена выездом за границу. 9-го октября я выехал в Германию, но недалеко от границы, в Инстербурге, где я решил остановиться для отдыха на одни сутки, меня арестовали немецкие жандармы по обвинению в шпионаже в пользу России. Главной уликой служил схематический план эмигрантского квартала в Париже, нарисованный перед моим отъездом из Питера К. С. Еремеевым. Через несколько дней я был освобожден и отправился обратно в Россию в целях подпольной работы, но на границе в Вержболове был арестован и по этапу отправлен в Архангельскую губ. Но в Мариамполе я заболел и слег. К этому времени дало себя знать нервное потрясение, вызванное тюремным заключением. Вскоре мне было дано разрешение на пользование санаторным лечением в окрестностях Питера.

21 февраля 1913 г. я, как студент, подпал под амнистию и благодаря этому снова приобрел право жительства в Петербурге. Разумеется, я тотчас возобновил свое сотрудничество в "Правде", в силу цензурных преследований выходившей тогда под разными, часто менявшимися именами. Мое участие в газете усилилось весной 1914 г., со времени приезда из-за границы Л. Б. Каменева. К этому времени стали появляться мои большие статьи, написанные по заказу редакции и обычно пускавшиеся фельетонами в подвальном этаже газеты. Почти ежедневно я посещал "Правду" и от времени до времени редакцию "Просвещения", где также помещались мои статьи. С наступлением войны "Правда" была разгромлена. Только случайно я не был арестован, так как в день разгрома, успев закончить свои дела раньше обыкновения, я ушел домой, как впоследствии оказалось - незадолго до прихода полиции.

С первых дней империалистической бойни я занял интернационалистскую, ленинскую позицию. Принимал участие в коллективном составлении ответа Вандервельде. Война превратила меня, подобно другим современникам, в военного человека. Издавна тяготея к морской стихии, в качестве рода оружия я избрал флот и, несмотря на отсутствие свидетельства о политической благонадежности, поступил в отдельные гардемаринские классы. За эти годы мне удалось побывать в двух плаваниях на Дальнем Востоке и посетить Японию, Корею и отдаленную Камчатку. Февральская революция застала меня в гардемаринских классах, где в это время происходили выпускные экзамены.

Я тотчас связался с ПК и со вновь возникшей, как феникс из пепла, газетой "Правда". Здесь я поместил целый ряд статей, пока, наконец, в середине марта не был командирован редакцией "Правды" в Кронштадт для руководства местным партийным органом "Голос Правды". В красном Кронштадте мне пришлось, не ограничиваясь редактир. газеты, окунуться в самую гущу партийной и советской работы. В Кронштадте составилась дружная, сплоченная группа руководителей, куда входили: С. Г. Рошаль, Кирилл (Орлов), П. И. Смирнов и я, а несколько позже к нам присоединились: Смилга, Дешевой, Брегман и Флеровский.

Вскоре я был избран тов. председ. кронштадтского совета (председ. состоял беспартийный Ламанов, впоследствии, в 1921 г., в кронштадтском мятеже, открывший свое белогвардейское лицо). После июльского выступления, в котором вместе с другими кронштадтцами мне пришлось принять активное участие, я был арестован, посажен в "Кресты" и привлечен по "делу большевиков". 13-го октября был освобожден и через несколько дней получил от Центр. Комитета партии командировку в Новгород и Лугу для подготовки пролетарской революции.

В Октябрьской революции принимал непосредственное участие в боях под Пулковым. После разгрома банд Керенского и Краснова был отправлен во главе отряда моряков на помощь красной Москве. Вскоре был вызван из Москвы и назначен комиссаром морского генер. штаба, затем членом коллегии морского комиссариата и в 1918 г. заместит. наркома по морским делам. В июне 1918 г. ездил с секретным поручением Совнаркома в Новороссийск для потопления Черноморского флота, чтобы не допустить его стать добычей империалист. держав. В июле 1918 г. я был направлен на чехо-словацкий фронт в качестве члена Реввоенсовета восточного фронта, а 22-го августа состоялось мое назначение командующим Волжской военной флотилии, которая 10-го сентября принимала непосредственное участие во взятии Казани, а затем, с ежедневными боями преследуя белогвард. флотилию, совершила поход по Каме, причем ей удалось загнать неприятельские суда в реку Белую и заставить их укрыться в Уфе.

Освобождение Камы от белогвардейских банд удалось довести выше Сарапуля до Гальян, где нас застал начавшийся ледоход, ввиду чего Красной Волжской флотилии пришлось срочно идти на зимовку в Нижний Новгород. После окончания кампании я вернулся в Москву, где в качестве члена Реввоенсовета республики принимал участие в его заседаниях и вместе с покойным Василием Михайловичем Альтфатером руководил морским комиссариатом.

В конце декабря 1918 г. на миноносце "Спартак" я отправился в разведку к Ревелю и наткнулся на значительно превосходившую нас английскую эскадру, состоявшую из пяти легких крейсеров, вооруженных шестидюймовой артиллерией. С боем отступая по направлению к Кронштадту, наш миноносец потерпел неожиданную аварию, врезавшись в каменную банку и сломав все лопасти винтов. Таким образом оказавшись в плену у англичан, я был отвезен ими в Лондон и посажен в Брикстонскую тюрьму. После пятимесячного плена я был освобожден в обмен на 19 английских офицеров, в свое время задержанных в Советской России. Обмен происходил в Белоострове 27-го мая 1919 г. Тотчас после возвращения из Англии я был назначен командующим Каспийской флотилии. Вскоре к ней была присоединена вернувшаяся с Камы Волжская флотилия, и объединенные речные и морские силы получили наименование Волжско-Каспийской военной флотилии. Нашим судам приходилось действовать отдельными отрядами на огромном пространстве от Саратова на Волге до Лагани и Ганюшкина - на Каспии. Наиболее горячие бои флотилии пришлось вынести под Царицыном и под Черным Яром. В обоих случаях суда флотилии подвергались почти ежедневным налетам аэропланов. Однако соединенными действиями Красной армии и Красной флотилии нам удалось отстоять советскую Астрахань, которая, находясь в белогвардейском окружении, висела на одной тонкой нитке железной дороги, соединявшей ее с Саратовом. Наконец в 1920 г. занятие форта Александровского с захватом в плен остатков белого уральского казачества и изгнание англичан из Энзели завершили боевую кампанию флотилии.

Во время гражданской войны я был награжден двумя орденами Красного Знамени. В июне 1920 г. я был назначен командующим Балтийским флотом. В связи с нашим наступлением на Варшаву Красный Кронштадт во всеоружии готовился принять английских гостей. Но, к огромному разочарованию моряков-балтийцев, Ллойд-Джордж не прислал в кронштадтские воды ни одного английского корабля.

В марте 1921 г., ввиду окончания гражданской войны и перехода к мирному строительству, я демобилизовался и был назначен полпредом в Афганистан. В декабре 1923 г. я вернулся в Москву. Состоял ответств. редактором "Молодой Гвардии", "Красн. Нови" и издат-ва "Моск. рабочий". Весной 1926 г. вторично ездил в Афганистан в качестве председателя нашей делегации в смешанной союзно-афганской комиссии.

[В 1930-1938 полпред СССР в Эстонии, Дании, Болгарии. С 1938 в эмиграции. Заочно исключен из партии, объявлен "врагом народа", лишен советского гражданства. Реабилитирован посмертно.]

Раскольников, Федор Федорович

[псевдоним Ильина, 1892-] - советский писатель и журналист. Происходит из семьи духовного звания. Член ВКП(б) с 1910. С 1911-1914 работал в партийной прессе. Во время войны 1914 - во флоте. После Февральской революции руководил кронштадтской газетой "Голос правды", был председателем Кронштадтского совета. В октябрьские дни - участник боев под Пулковым. После Октября - комиссар морского генерального штаба, замнаркоммора, командующий волжской флотилией, член РВС восточного фронта. В 1919 - участник взятия Казани, командующий Каспийской флотилией. В 1920 - командующий Балтфлотом. С 1921-1923 - полпред в Афганистане. С 1924-1930 редактировал журнал "Красная новь", был членом коллегии Наркомпроса и начальником Главискусства. С 1930-1934 - на дипломатической работе. Награжден двумя орденами Красного знамени.

Внимание Р.-писателя сосредоточивается гл. обр. на исторически-значительных событиях общественной жизни. Он пишет трагедию "Робеспьер" , трагедию мелкобуржуазной революционности, вступившей в конфликт как с потребностями упрочивающей свое господство крупной буржуазии, так и с потребностями пролетарских трудящихся масс. Позднее дает серию очерков-рассказов под общим заглавием "Рассказы мичмана Ильина" , в которых воспроизводит яркие страницы недавнего прошлого - разгон учредительного собрания, гибель черноморского флота, продвижение и действия каспийской флотилии и т. п. события, участником которых был он сам, "мичман Ильин". Широта политического и исторического диапазона писателя делает произведения его глубоко содержательными. Однако Р. недостает живости и реалистичности изображения. В трагедии "Робеспьер" главный герой трагедии Робеспьер, так же как и его ближайший соратник Сен-Жюст, не получил реалистич. разработки. В "Рассказах мичмана Ильина" Р. излишне лаконичен, дает подчас протокольную запись событий и не всегда раскрывает причинную обусловленность совершившегося. Так, в рассказе о гибели черноморского флота не раскрывается историческая необходимость этого акта. Рассказы Раскольникова фрагментарны и могут служить источником для создания широких эпических и драматич. полотен. Р. произведена переработка романа Толстого "Воскресение" для сцены (поставлена в MXAT им. Горького). Стремясь не отступать от текста романа, Р. создал пьесу, распадающуюся на ряд эпизодов, скрепленных ролью ведущего.

Библиография: I. Робеспьер, Социальная трагедия в 4 д. и 6 карт., "Красная новь", 1930, I; То же, отд. изд.; Робеспьер, ГИХЛ, Ленинград - Москва, 1931; Кронштадтцы. Из воспоминаний (1917), изд. "Молодая гвардия", Москва, 1931; То же, 2 издание, Москва, 1932; Рассказы мичмана Ильина, изд. "Советская литература", Москва, 1934; Рассказы комфлота, издание Жургазобъединения, Москва, 1934.

II. Отзывы: Гунн, "На литературном посту", 1930, VII (о "Робеспьере"); Hанич Р., "Искусство", 1929, I - II (о пьесе "Воскресение"); Полякова М., "Новый мир", 1934, II; Красноставский М., "Знамя", 1934, V; Вишневский Вс., "Художественная литература", 1934, V; Буднев В., "Литературная газета", 1934, 12 марта; Курт Леонид, газ. "Красная звезда", 1934, 2 авг., и др.

Н. Гнедина.

{Лит. энц.}

Раско льников, Федор Федорович

(Ильин). Род. 1892, ум. 1939. Дипломат, политический деятель. Входил в состав реввоенсовета Восточного фронта, был заместителем наркома по морским делам (с 1918 н.), командиром Волжско-Каспийской военной флотилией (1919-20), Балтийского флота (1920-21). Представлял Советскую Россию в Афганистане, Эстонии, Дании, Болгарии (1921-23 гг., 1930-38 гг., полпред). С 1938 г. в эмиграции (не вернулся на родину). Заочно был объявлен "врагом народа".

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Впервые я о нём узнал в конце 80-х, когда прочитал его Открытое письмо Сталину. Да и то не само письма, а отрывок из него. Тогда всего письма я так нигде и не нашёл. Примерно были эти строки из письма.

"Открытое письмо Сталину

Сталин, вы объявили меня «вне закона». Этим актом вы уравняли меня в правах – точнее, в бесправии – со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона.

Со своей стороны отвечаю полной взаимностью: возвращаю вам входной билет в построенное вами "царство социализма" и порываю с вашим режимом.

Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за тюремной решеткой, так же далёк от истинного социализма, как произвол вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата...

Вы сделали всё, чтобы дискредитировать советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии намеченного конституцией поворота, вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли новый этап, который в истории нашей революции войдёт под именем «эпохи террора».

Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста, никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели...

Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду...

Над гробом Ленина вы принесли торжественную клятву выполнить его завещание и хранить как зеницу ока единство партии. Клятвопреступник, вы нарушили и это завещание Ленина.

Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невиновность которых вам была хорошо известна. Перед смертью вы заставили их каяться в преступлениях, которых они не совершали, и мазать себя грязью с ног до головы.

А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов? Где Крыленко? Где Антонов-Овсеенко? Где Дыбенко?

Вы арестовали их, Сталин.

Где старая гвардия? Её нет в живых.

Вы расстреляли её, Сталин.

Вы растлили, загадили души ваших соратников. Вы заставили идущих за вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей и друзей.

В лживой истории партии, написанной под вашим руководством, вы обокрали мёртвых, убитых, опозоренных вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги.

Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию «Ленина-Сталина», которая служит удачным прикрытием вашего единовластия...

Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список ваших преступлений. Бесконечен список ваших жертв, нет возможности их перечислить.

Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов.
17 августа 1939 г "

Хотелось бы сразу обсудить весь путь большевика Фёдора раскольникова, а потом рассмотреть "Открытое письмо Сталину".
Прикреплено изображение

-----
Все люди разные.
Поступай с людьми так, как хотел бы что бы они поступали с тобой.

В 1910 году вступил в РСДРП(б). В 1911 году — сотрудник газеты "Звезда", в 1912 году стал первым секретарем газеты "Правда". Был арестован и осужден к административной высылке. В начале 1913 года освобожден по амнистии.

В 1914 году был призван на флот. Вел агитацию среди матросов, писал прокламации, участвовал в легальном петроградском издательстве "Волна". В 1914-1917 годах учился в Отдельных гардемаринских классах в Петрограде.

После Февральской революции 1917 года ЦК большевистской партии направил Раскольникова в Кронштадт в редакцию большевистской газеты "Голос Правды". Он был товарищем (заместителем) председателя Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов, председателем городского комитета РСДРП(б), одним из руководителей политической жизни Кронштадта.

Возглавлял колонну моряков на антиправительственной демонстрации в ходе июльских событий 1917 года, был арестован, в октябре освобожден.

С октября 1917 года Раскольников — член Военно-Революционного Комитета Петроградского Совета. После захвата власти большевиками участвовал в боях под Пулковом против войск генерала Петра Краснова, затем во главе отряда моряков выехал на поддержку революции в Москве.

В ноябре 1917 года был назначен комиссаром при Морском генеральном штабе, постановлением Всероссийского съезда моряков военного флота "за преданность народу и революции" произведен из мичмана в лейтенанты.

С января 1918 года занимал пост заместителя народного комиссара по морским делам и члена коллегии Морского комиссариата.

Один из руководителей "Ледового" похода кораблей Балтфлота из Ревеля в Гельсингфорс и Кронштадт (февраль-май 1918 года). Раскольников стал одним из организаторов потопления кораблей Черноморского флота в Новороссийске с целью воспрепятствовать их захвату немцами (июнь 1918 года).

С июля — член Реввоенсовета Восточного фронта, образованного в связи с выступлением Чехословацкого корпуса, с августа — командующий Волжской военной флотилией. Участвовал во взятии Казани, освобождении Камы. В октябре-декабре — член Реввоенсовета республики.

В декабре 1918 года возглавил разведпоход эсминца "Спартак" под Ревель, где корабль потерпел аварию и был захвачен англичанами. После почти пятимесячного пребывания в лондонской тюрьме Раскольников был обменян на 19 пленных английских офицеров.

В июне-июле 1919 года — командующий Астрахано-Каспийской флотилией. Участвовал в боях под Царицыном, Черным Яром, в обороне Астрахани. После взятия Баку и провозглашения советской власти в Азербайджане был назначен командующим морскими силами Каспийского моря, а затем командующим Азербайджанским флотом. Руководил операциями по взятию форта Александровского и персидского порта Энзели, где базировался военный флот белогвардейцев.

С июня 1920 года по январь 1921 года был командующим Балтийским флотом.

В 1921-1923 годах служил полпредом РСФСР в Афганистане.

С 1924 года Раскольников работал в Исполкоме Коминтерна под фамилией Петров.

В 1924-1926 годах был редактором журнала "Молодая гвардия", в 1927-1930 годах — "Красная новь". Был главным редактором издательства "Московский рабочий".

В 1928-1930 годах был председателем цензурного органа по контролю за репертуаром театров и эстрады Главреперткома, начальником Главискусства, членом коллегии Наркомпроса РСФСР.

Федор Раскольников знал несколько иностранных языков, был автором ряда статей, книг, пьесы "Робеспьер", инсценировки романа Льва Толстого "Воскресенье". С 1934 года был членом Союза писателей СССР.

В 1930-1933 годах Раскольников был полпредом СССР в Эстонии, в 1933-1934 годах — полпредом СССР в Дании. С сентября 1934 года по апрель 1938 года — полпред СССР в Болгарии. Органами НКВД было установлено наблюдение за Раскольниковым "на основании данных о том, что Раскольников, являясь полномочным представителем СССР в Болгарии, хранил документы Троцкого".

В апреле 1938 года по вызову из наркомата иностранных дел СССР выехал из Софии, но в СССР так и не вернулся. Жил в Париже.

В июле 1939 года Верховным судом СССР был объявлен вне закона, лишен советского гражданства. 26 июля 1939 года опубликовал в парижской русской эмигрантской газете "Последние новости" протестное письмо "Как меня сделали "врагом народа", в котором потребовал гласного пересмотра своего дела.

Раскольников умер в Ницце 12 сентября 1939 года, предположительно от пневмонии. По другой версии, убит агентами НКВД.

После смерти Раскольникова во Франции было опубликовано получившее широкую известность "Открытое письмо Сталину" (написано в августе 1939 года), ставшее наиболее резким обвинением Сталина в массовых репрессиях.

В 1963 году был посмертно реабилитирован.

Федор Раскольников был дважды женат . Первая супруга — публицист, поэтесса, драматург Лариса Рейснер (1895-1926). Вторая — Муза Канивез (1913-2006), автор воспоминаний "Тень быстротечной жизни". У Раскольникова был сын Федор (1937-1939) и дочь Муза (1940-1986), ставшая историком.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Для тех кто не очень знаком с историей, позволю несколько слов от себя:

Федор Федорович Раскольников, будучи вызван с дипломатической службы в Москву, был достаточно осмотрителен и решил сделаться невозвращенцем, так как все знали, что он давнишний протеже Льва Давидовича Троцкого. Он пошел даже дальше и написал гневное открытое письмо товарищу Сталину, которое, несмотря на противоречивые мнения о самом Раскольникове, все считают довольно толковым. Письмо датировано 17 августа 1939 года, а 12 сентября того же года автора уже хоронили в Ницце. Так иногда бывает с теми, кто любит писать открытые письма сильным мира сего.

Оставался, правда, еще извечный оппонент Сталина, неуемный товарищ Троцкий, который не стеснялся в выражениях при любом упоминании о Иосифе Виссарионовиче. Несколько покушений на него сорвалось, но наконец 21 августа 1940 года, в Мексике, твердая рука агента НКВД с ледорубом и голова Льва Давидовича оказались в одно и то же время в одном и том же месте, с летальными последствиями для последнего.

Если кто не в курсе, то Мексика - это довольно далеко, практически с противоположной стороны Земного шара. Этот маленький исторический экскурс позволяет нам всем лучше понять, почему в самом СССР у товарища Сталина вообще не было открытых критиков, а лишь одни восторженные почитатели.

Открытое письмо Сталину.

Вам не поможет, если награждённый орденом, уважаемый революционер-народоволец Н.А. Морозов подтвердит, что именно за такой «социализм» он провел пятьдесят лет своей жизни под сводами Шлиссельбургской крепости.

Стихийный рост недовольства рабочих, крестьян, интеллигенции властно требовал крутого политического маневра, подобно ленинскому переходу к нэпу в 1921 году. Под напором советского народа вы "даровали" демократическую конституцию. Она была принята всей страной с неподдельным энтузиазмом.

Честное проведение в жизнь демократических принципов демократической конституции 1936 года, воплотившей надежды и чаяния всего народа, ознаменовало бы новый этап расширения советской демократии.

Но в вашем понимании всякий политический манёвр – синоним надувательства и обмана. Вы культивируете политику без этики, власть без честности, социализм без любви к человеку.

Что сделали вы с конституцией, Сталин?

Испугавшись свободы выборов, как «прыжка в неизвестность», угрожавшего вашей личной власти, вы растоптали конституцию, как клочок бумаги, выборы превратили в жалкий фарс голосования за одну единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежутках между сессиями вы бесшумно уничтожали "зафинтивших" депутатов, насмехаясь над их неприкосновенностью и напоминая, что хозяином земли советской является не Верховный Совет, а вы. Вы сделали всё, чтобы дискредитировать советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии намеченного конституцией поворота, вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли новый этап, который в истории нашей революции войдёт под именем «эпохи террора».

Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть.

Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, выросшие в гражданской войне, вынесшие на своих плечах строительство первых пятилеток, и организовали избиение комсомола.

Вы прикрываетесь лозунгом борьбы «с троцкистско-бухаринскими шпионами». Но власть в ваших руках не со вчерашнего дня. Никто не мог "пробраться" на ответственный пост без вашего разрешения.

Кто насаждал так называемых «врагов народа» на самые ответственные посты государства, партии, армии, дипломатии?

– Иосиф Сталин.

Прочитайте старые протоколы Политбюро: они пестрят назначениями и перемещениями только одних «троцкистско-бухаринских шпионов», «вредителей» и «диверсантов». И под ними красуется надпись – И. Сталин.

Вы притворяетесь доверчивым простофилей, которого годами водили за нос какие-то карнавальные чудовища в масках.

– Ищите и обрящите козлов отпущения, – шепчете вы своим приближённым и нагружаете пойманные, обречённые на заклание жертвы своими собственными грехами.

Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду.

Волны самокритики «не взирая на лица» почтительно замирают у подножия вашего пьедестала.

Вы непогрешимы, как папа! Вы никогда не ошибаетесь!

Но советский народ отлично знает, что за всё отвечаете вы, «кузнец всеобщего счастья».

С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.

Вы сами знаете, что Пятаков не летал в Осло, М. Горький умер естественной смертью и Троцкий не сбрасывал поезда под откос.

Зная, что всё это ложь, вы поощряете своих клеветников:

– Клевещите, клевещите, от клеветы всегда что-нибудь останется.

Как вам известно, я никогда не был троцкистом. Напротив, я идейно боролся со всеми оппозициями в печати и на широких собраниях. Я и сейчас не согласен с политической позицией Троцкого, с его программой и тактикой. Принципиально расходясь с Троцким, я считаю его честным революционером. Я не верю и никогда не поверю в его сговор с Гитлером и Гессом.

Вы - повар, готовящий острые блюда, для нормального человеческого желудка они не съедобны.

А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов? Где Крыленко? Где Антонов-Овсеенко? Где Дыбенко?

Вы арестовали их, Сталин.

Где старая гвардия? Её нет в живых.

Вы расстреляли её, Сталин.

Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию «Ленина-Сталина», которая служит удачным прикрытием вашего единовластия.

Вы создали её не на базе общей теории и тактики, как строится всякая партия, а на безыдейной основе личной любви и преданности вам. Знание программы первой партии было объявлено необязательным для её членов, но зато обязательна любовь к Сталину, ежедневно подогреваемая печатью. Признание партийной программы заменяется объяснением любви к Сталину.

Вы – ренегат, порвавший со вчерашним днём, предавший дело Ленина. Вы торжественно провозгласили лозунг выдвижения новых кадров. Но сколько этих молодых выдвиженцев уже гниёт в ваших казематах? Сколько из них вы расстреляли, Сталин?

С жестокостью садиста вы избиваете кадры, полезные, нужные стране. Они кажутся вам опасными с точки зрения вашей личной диктатуры.

Накануне войны вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот её мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим маршалом Тухачевским.

Вы истребили героев гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову военной техники и сделали её непобедимой.

В момент величайшей военной опасности вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров.

Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров?

Вы арестовали их, Сталин.

Для успокоения взволнованных умов вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала ещё сильней.

Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии от главнокомандующего до взводного командира, вы воскресили институт военных комиссаров, который возник на заре Красной Армии и Красного Флота, когда у нас еще не было своих командиров, а над военным специалистами старой армии нужен был политический контроль.

Не доверяя красным командирам, вы вносите в Армию двоевластие и разрушаете воинскую дисциплину.

Под нажимом советского народа вы лицемерно вскрываете культ исторических русских героев: Александра Невского и Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова, надеясь, что в будущей войне они помогут вам больше, чем казнённые маршалы и генералы.

Пользуясь тем, что вы никому не доверяете, настоящие агенты гестапо и японская разведка с успехом ловят рыбу в мутной, взбаламученной вами воде, подбрасывая вам в изобилии подложные документы, порочащие самых лучших, талантливых и честных людей.

В созданной Вами гнилой атмосфере подозрительности, взаимного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Наркомвнутрдела, которому вы отдали на растерзание Красную Армию и всю страну, любому «перехваченному» документу верят – или притворяются, что верят, – как неоспоримому доказательству.

Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, «внутренняя линия» РОВСа1 в лице капитана Фосса добилась разгрома нашего полпредства в Болгарии – от шофера М. И. Казакова до военного атташе В. Т. Сухорукова.

Вы уничтожаете одно за другим важнейшие завоевание Октября. Под видом борьбы с текучестью рабочей силы вы отменили свободу труда, закабалили советских рабочих, прикрепив их к фабрикам и заводам. Вы разрушили хозяйственный организм страны, дезорганизовали промышленность и транспорт, подорвали авторитет директора, инженера и мастера, сопровождая бесконечную чехарду смещений и назначений арестами и травлей инженеров, директоров и рабочих как «скрытых, еще не разоблаченных вредителей».

Сделав невозможной нормальную работу, вы под видом борьбы с «прогулами» и «опозданиями» трудящихся заставляете их работать бичами и скорпионами жестоких и антипролетарских декретов.

Ваши бесчеловечные репрессии делают нестерпимой жизнь советских трудящихся, которых за малейшую провинность с волчьим паспортом увольняют с работы и выгоняют с квартиры.

Рабочий класс с самоотверженным героизмом нёс тягость напряжённого труда и недоедания, голода, скудной заработной платы, жилищной тесноты и отсутствия необходимых товаров. Он верил, что вы ведёте к социализму, но вы обманули его доверие. Он надеялся, что с победой социализма в нашей стране, когда осуществится мечта светлых умов человечества о великом братстве людей, всем будет житься радостно и легко.

Вы отняли даже эту надежду: вы объявили – социализм построен до конца. И рабочие с недоумением, шёпотом спрашивали друг друга: «Если это социализм, то за что боролись, товарищи?».

Извращая теорию Ленина об отмирании государства, как извратили всю теорию марксизма-ленинизма, вы устами ваших безграмотных доморощенных «теоретиков», занявших вакантные места Бухарина, Каменева и Луначарского, обещаете даже при коммунизме сохранить власть ГПУ.

Вы отняли у колхозных крестьян всякий стимул к работе. Под видом борьбы с «разбазариванием колхозной земли» вы разоряете приусадебные участки, чтобы заставить крестьян работать на колхозных полях. Организатор голода, грубостью и жестокостью неразборчивых методов, отличающих вашу тактику, вы сделали всё, чтобы дискредитировать в глазах крестьян ленинскую идею коллективизации.

Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», вы лишили минимума внутренней свободы труд писателя, учёного, живописца. Вы зажали искусство в тиски, от которых оно задыхается, чахнет и вымирает. Неистовство запуганной вами цензуры и понятная робость редакторов, за всё отвечающих своей головой, привели к окостенению и параличу советской литературы. Писатель не может печататься, драматург не может ставить пьесы на сцене театра, критик не может высказать своё личное мнение, не отмеченное казённым штампом.

Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь вам «осанну». Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает вашу пресловутую, набившую оскомину «гениальность».

Бездарные графоманы славословят вас, как полубога, «рождённого от Луны и Солнца», а вы, как восточный деспот, наслаждаетесь фимиамом грубой лести.

Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично вам неугодных русских писателей. Где Борис Пильняк? Где Сергей Третьяков? Где Александр Аросев? Где Михаил Кольцов? Где Тарасов-Родионов? Где Галина Серебрякова, виновная в том, что была женой Сокольникова?

Вы арестовали их, Сталин.

Вслед за Гитлером вы воскресили средневековое сжигание книг.

Я видел своими глазами рассылаемые советским библиотекам огромные списки книг, подлежащих немедленному и безусловному уничтожению. Когда я был полпредом в Болгарии, то в 1937 г. в полученном мною списке обречённой огню литературе я нашёл мою книгу исторических воспоминаний «Кронштадт и Питер в 1917 году». Против фамилий многих авторов значилось: «Уничтожать все книги, брошюры, портреты».

Вы лишили советских учёных, особенно в области гуманитарных наук, минимума свободы научной мысли, без которого творческая работа учёного становится невозможной.

Самоуверенные невежды интригами, склоками и травлей не дают работать в лабораториях, университетах и институтах.

Выдающихся русских учёных с мировым именем - академиков Ипатьева и Чичибабина, вы на весь мир провозгласили «невозвращенцами», наивно думая их обесславить, но опозорили только себя, доведя до сведения всей страны и мирового общественного мнения постыдный для вашего режима факт, что лучшие учёные бегут из вашего "рая", оставляя вам ваши благодеяния: квартиру, автомобиль, карточку на обеды в совнаркомовской столовой.

Вы истребляете талантливых русских учёных.

Где лучший конструктор советских аэропланов, Туполев? Вы не пощадили даже его. Вы арестовали Туполева, Сталин!

Нет области, нет уголка, где можно было бы спокойно заниматься любимым делом. Директор театра, замечательный режиссёр, выдающийся деятель искусства Всеволод Мейерхольд не занимался политикой. Но вы арестовали и Мейерхольда, Сталин.

Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен каждый культурный и опытный дипломат, вы заманили в Москву и уничтожили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разрушили дотла весь аппарат Народного комиссариата иностранных дел.

Уничтожая везде и всюду золотой фонд нашей страны, её молодые кадры, вы истребили во цвете лет талантливых и многообещающих дипломатов.

В грозный час военной опасности, когда острие фашизма направлено против Советского Союза, когда борьба за Данциг и война в Китае – лишь подготовка плацдарма для будущей интервенции против СССР, когда главный объект германо-японской агрессии – наша Родина, когда единственная возможность предотвращения войны – открытое вступление Союза Советов в Международный блок демократических государств, скорейшее заключение военного и политического союза с Англией и Францией, вы колеблетесь, выжидаете и качаетесь, как маятник, между двумя «осями».

Во всех расчетах вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как гнилая колода, лежит поперёк дороги нашей страны. «Отец народов», вы предали побеждённых испанских революционеров, бросили их на произвол судьбы и предоставили заботу о них другим государствам. Великодушное спасение жизни не в ваших принципах. Горе побеждённым! Они вам больше не нужны.

Европейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними дверь нашей страны, которая на своих огромных просторах может гостеприимно приютить многие тысячи эмигрантов.

Как все советские патриоты, я работал, на многое закрывая глаза. Я слишком долго молчал. Мне было трудно рвать последние связи не с вашим обречённым режимом, а с остатками старой ленинской партии, в которой я пробыл без малого 30 лет, а вы разгромили её в три года. Мне было мучительно больно лишаться моей Родины.

Чем дальше, тем больше интересы вашей личной диктатуры вступают в непрерывный конфликт и с интересами рабочих, крестьян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой вы измываетесь как тиран, дорвавшийся до единоличной власти.

Ваша социальная база суживается с каждым днём. В судорожных поисках опоры вы лицемерно расточаете комплименты «беспартийным большевикам», создаёте одну за другой привилегированные группы, осыпаете их милостями, кормите подачками, но не в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их привилегий, но даже права на жизнь.

РАСКОЛЬНИКОВ, ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ (1892–1939),(настоящая фамилия Ильин). Родился 28 января (9 февраля) 1892 в Петербурге в семье протодьякона. Окончил реальное училище, учился на экономическом отделении Петербургского политехнического института, где уже на первом курсе занялся революционной деятельностью.

В 1910 вступил в РСДРП(б). Сотрудничал в большевистской газете «Звезда». В 1912 стал первым секретарем газеты «Правда». Был арестован и осужден к административной высылке. Освобожден по амнистии в начале 1913. В 1914 был призван на флот. Вел агитацию среди матросов, писал прокламации, участвовал в легальном петроградском издательстве «Волна». В феврале 1917 окончил Отдельные гардемаринские классы.

После Февральской революции ЦК большевистской партии направлен в Кронштадт. Был товарищем (заместителем) председателя Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов, председателем городского комитета РСДРП(б), одним из руководителей политической жизни Кронштадта.

С октября 1917 Раскольников – член Военно-Революционного Комитета Петроградского Совета. После захвата власти большевиками участвовал в боях под Пулковом против войск генерала П.Н.Краснова, затем во главе отряда моряков выехал на поддержку революции в Москве. В ноябре 1917 был назначен комиссаром при Морском генеральном штабе, постановлением Всероссийского съезда моряков военного флота «за преданность народу и революции» произведен из мичмана в лейтенанты.

Избирался в Учредительное собрание от большевиков по Петроградской губернии. По поручению большевистской фракции огласил декларацию об уходе большевиков из Учредительного собрания.

С января 1918 занимал пост заместителя народного комиссара по морским делам и члена коллегии Морского комиссариата. В июне 1918 был командирован на Волгу для оказания помощи в организации Волжской военной флотилии. Вскоре был направлен в Новороссийск для наблюдения за осуществлением решения советского правительства о потоплении Черноморского флота в связи с угрозой захвата его Германией. Добился перелома в настроении команд кораблей и обеспечил проведение этой операции.

В июле 1918 Раскольников был направлен на чехословацкий фронт, назначен членом Реввоенсовета Восточного фронта, затем командующим Волжской военной флотилией. Участвовал во взятии Казани, освобождении Камы.

В декабре 1918 возглавил поход отряда судов особого назначения под Ревель, но операция закончилась неудачно. Миноносец «Спартак», на котором находился Раскольников, потерпел аварию и был захвачен англичанами. После почти пятимесячного пребывания в лондонской тюрьме Раскольников был обменен на 19 английских офицеров.

По возвращении из Англии в июне 1919 был назначен командующим Волжско-Каспийской военной флотилией. Участвовал в боях под Царицыном, Черным Яром, в обороне Астрахани. После взятия Баку и провозглашения советской власти в Азербайджане был назначен командующим морскими силами Каспийского моря, а затем командующим Азербайджанским флотом. Руководил операциями по взятию форта Александровского и персидского порта Энзели, где базировался военный флот белогвардейцев. С июня 1920 по январь 1921 – командующий Балтийским флотом.

В 1921–1924 – полпред РСФСР в Афганистане. Пользовался авторитетом у афганского правительства, о чем свидетельствует награждение его афганским орденом. На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 16 августа 1923 было принято решение: «а) Подтвердить недопустимость получения советскими дипломатами знаков отличия от правительства капиталистических государств; б) В виде исключения разрешить т.Раскольникову принять орден от афганского правительства, как правительства угнетенной капитализмом страны».

В развернувшейся в начале 1920-х годов внутрипартийной борьбе (дискуссия о профсоюзах) одно время поддерживал Л.Д.Троцкого, о чем писал в составленной в 1927 автобиографии: «Во время дискуссии о профсоюзах у меня были колебания, и я совершил крупную политическую ошибку, поддержав антипартийную платформу Троцкого... Я вернулся в Москву к началу дискуссии 1923–1924 гг. Под влиянием товарища Сталина, который принял меня у себя на квартире, я убедился в правоте генеральной линии партии и принял активное участие в печати и на собраниях в борьбе с троцкизмом».

С 1924 Раскольников работал в Исполкоме Коминтерна под фамилией Петров. Знал несколько иностранных языков, был автором ряда статей, книг, пьесы «Робеспьер», инсценировки романа Л.Н.Толстого Воскресенье . В 1924–1930 стал редактором журналов «Молодая гвардия» и «Красная новь», главным редактором издательства «Московский рабочий». В 1928–1930 был назначен председателем цензурного органа по контролю за репертуаром театров и эстрады Главреперткома, затем начальником Главискусства, членом коллегии Наркомпроса РСФСР. С 1934 состоял членом Союза писателей СССР.

В феврале – июле 1926 по поручению правительства выезжал в качестве председателя Особой советско-афганской комиссии в Кабул.

В 1930–1933 Раскольников – полпред СССР в Эстонии. В 1933–1934 полпред СССР в Дании. С сентября 1934 по апрель 1938 – полпред СССР в Болгарии. Органами НКВД было установлено наблюдение за Раскольниковым «на основании данных о том, что Раскольников, являясь полномочным представителем СССР в Болгарии, хранил документы Троцкого».

В апреле 1938 по вызову из наркомата иностранных дел СССР с женой и ребенком выехал из Софии, но в СССР так и не вернулся, предчувствуя неминуемый арест. Проживал в Париже, откуда писал письма Сталину и М.М.Литвинову, прося оставить ему советское гражданство и объясняя «временную задержку» за границей различными формальными причинами. В июле 1939 Верховным судом СССР был объявлен вне закона (проект приговора утвердили Сталин и В.М. Молотов).

Незадолго до смерти Раскольников передал редакции парижского журнала «Новая Россия» свое последнее произведение – знаменитое Открытое письмо Сталину , в котором обвинял Сталина в гибели тысяч выдающихся людей и предательстве революции. «Сталин, вы объявили меня «вне закона», – писал Раскольников. – Этим актом вы уравняли меня в правах – точнее, в бесправии – со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона. Со своей стороны, отвечаю полной взаимностью: возвращаю вам входной билет в построенное вами «царство социализма» и порываю с вашим режимом... Вы культивируете политику без этики, власть – без честности, социализм – без любви к человеку... Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели». По просьбе автора письмо было опубликовано уже после его смерти – 1 октября 1939.