Кто был основоположником аналитической философии? Аналитическая философия Кто считается основоположником аналитической философии

Прагматизм - философское течение, возникшее и получившее наибольшее распространение в США, однако в зоне его влияния оказались и такие страны, как Франция, Англия, Италия, Россия.

Чарлз Сандерс Пирс (1839-1914). Основателем прагматизма ("прагматицизма") является Чарлз Сандерс Пирс (1839-1914), американский философ, физик и математик. Он является автором многочисленных работ, которые по большей части остались незаконченными и неопубликованными при его жизни. Завершить удалось только один большой труд - "Великая логика" .

Функция философии - давать объяснение единству многообразия, существующего во Вселенной. Всякая философия начинает с логики (отношения знаков к объектам) и феноменологии (опыта восприятия объективного мира). Пирс попытался создать философскую систему, в которой бы учитывались методы и результаты науки, и все это совмещалось бы с христианством . Для достижения этой цели он хотел превратить метафизику в строгую науку, а затем доказать, что наука предполагает метафизическое учение, а оно совместимо с религией.

Пирс считал своей заслугой в метафизике сведение всех категорий к трем основным:

1) первичности (чистые возможные качества, или дух);

2) вторичности (объективный внешний мир, или материя);

3) третичности (мир общих понятий, эволюция).

Пирс определял "реальность" как то, что открывается бесконечным процессом научного исследования. Такое понимание привело к формулировке "принципа фаллибилизма" (погрешимости), согласно которому в любой данный момент времени наше знание о реальности носит фрагментарный, предположительный характер.

В 1878 г. Пирс сформулировал "принцип прагматизма": "Обдумаем, какие последствия, способные обладать практической значимостью, будет, по нашему представлению, иметь рассматриваемый нами объект. Наше представление об этих последствиях и есть наше полное представление о данном объекте". В другой формулировке этот принцип выглядит следующим образом: "Чтобы установить значение представления, мы должны обдумать, какие практические последствия по необходимости произойдут, если это представление окажется истинным; сумма этих последствий составит полное значение данного представления".

У. Джеймс . Значительное влияние Пирс оказал на своего соотечественника Уильяма Джеймса (1842-1910), философа и психолога. Джеймс получил степень доктора медицины в Гарвардской медицинской школе (1869), там же преподавал анатомию и физиологию. В 1885 г. был назначен профессором психологии, а затем профессором философии Гарвардского университета. Главные труды Джемса: "Принципы психологии", "Воля к вере", "Многообразие религиозного опыта", "Прагматизм", "Вселенная с плюралистической точки зрения", "Значение истины", "Некоторые проблемы философии", "Очерки радикального эмпиризма". Многие из этих работ еще при жизни Джеймса были переведены на русский язык.

"Прагматический метод, - писал Джеймс в работе "Прагматизм", - это прежде всего метод улаживания философских споров, которые без него могли бы тянуться без конца". Свою позицию, как прагматиста, он формулирует следующим образом: "Метод прагматизма пытается интерпретировать каждое понятие, прослеживая его практические последствия... Если он не обнаруживает различия в практических последствиях" двух альтернатив, то они "означают практически одно и то же, и всякая дискуссия теряет смысл".

В книге "Воля к вере" он пишет, что "мы имеем право верить на свой страх и риск любой гипотезе, достаточно правдоподобной, чтобы ввести в искушение нашу волю", т.е. если она не поддается интеллекту. В 1907 в Лоуэлловских лекциях Джемс утверждал, что согласно прагматизму, если гипотеза о существовании Бога успешно "работает", в самом широком смысле слова, то она - истинна. На этом основании он предложил подход, названный им "прагматистским или мелиористским" теизмом . В тех же лекциях он говорит об истине как об удобном средстве мышления, а далее отождествляет истину с проверяемостью.

Взгляды Джеймса получили также название "радикального эмпиризма ". В "Принципах психологии" Джеймс сравнивал мир со статуей, которую скульптор высекает из мрамора. Наш мир изначально есть "хаос ощущений", "поток сознания"; это - "нейтральный" материал мышления любого человека. Мир, в котором мы живем, "постепенно, неторопливыми ударами резца" мы высвобождаем из объективной данности. Познающий - это деятель; с одной стороны, он участвует в созидании истины, а с другой - описывает истину, которую сам создает. Вещи, занимающие человека, цели, к которым он стремится, его потребности - физические и духовные - играют важную роль в выводимых им заключениях.

В учебнике "Психология" Джеймс подчеркивает, что ум есть инструмент в борьбе за выживание, причем за выживание, которое определено потребностями и идеалами того, кто хочет выжить. Джеймс считал, что смысл понятий заключен в поведении, которое они предполагают. Решающим фактором в выборе человеком того или иного верования (при отсутствии каких-либо объективных оснований для выбора) оказывается "воля к вере". Истина - не статическое качество истинных идей, но то, что случается с идеей, когда искатель истины подвергает ее настоящему испытанию; сознание - не особая сущность, а функция, инструмент выживания человека (хрестоматия 3.1).

Дж. Дьюи . Третьим представителем американского прагматизма является Джон Дьюи, который занимался прагматическим истолкованием научного метода. Этот метод сводился к некоторым приемам решения конкретных проблем, возникающих в различных сферах опыта.

Согласно Дьюи, прежде всего необходимо установить:

а) специфику данного затруднения или проблемной ситуации,

б) затем выдвинуть гипотезу или план ее решения, после чего

в) теоретически проследить все возможные следствия предлагаемого решения,

г) после этого наступает период реализации и экспериментальной проверки гипотезы.

В случае необходимости предложенное решение может быть изменено. Если достигнуто успешное решение проблемной ситуации, то предложенная гипотеза или теория должны считаться истинными, а новая, теперь уже определенная ситуация, сменившая проблемную, приобретает статус реальности. Ни одно решение не должно исходить из каких-либо заведомо известных рецептов и превращаться в догму. Оно должно всецело определяться особенным характером данной специфической ситуации. При решении социальных проблем (которым Дьюи, в отличие от Пирса и Джеймса уделял больше внимания) он считал недопустимым стремление руководствоваться заранее установленными конечными целями или идеалами, предопределяющими поведение индивидов и масс.

Аналитическая философия

Аналитическую философию можно представить двояким образом: как а) преобладающее течение мысли в англоязычных странах XX в.; как б) способ философствования, ориентирующийся на идеалы ясности, точности и логической строгости. Последнее было выражено в частности Л. Витгенштейном в работе Tractatus Logico-Philosophicus (1921) следующим образом: "Цель философии - логическое прояснение мыслей".

Зарождение аналитической философии в начале ХХ в. связано с очередным кризисом метафизической философии и развитием идей "второго позитивизма" Эрнста Маха и Рихарда Авенариуса. Основоположниками аналитической философии являются Бертран Рассел и Джордж Эдвард Мур. Рассел в соавторстве с А. Н. Уайтхедом подвел философский фундамент под математическую логику и предложил доктрину логического атомизма , развитую Витгенштейном; Мур подверг критике традиционную этику и идеалистическую метафизику. Подлинным же вдохновителем аналитической философии считается Л. Витгенштейн , автор труда "Логико-философский трактат".

Аналитическая философия - это прежде всего философия языка . Весь мир видится сквозь призму языка. Традиционная философия, с точки зрения аналитиков (аналитических философов), возникла и существовала в силу несовершенства языка, а именно - многозначности его слов и выражений.

Задача же настоящей философии состоит в том, чтобы построить идеальный язык , который благодаря своей однозначности устранит традиционные философские проблемы, точнее, псевдопроблемы (онтологические, гносеологические , моральные, эстетические и т.д.). В силу этого замысла аналитическая философия - это прежде всего логико-философская доктрина , стремящаяся к формализации языка, придания ему совершенства языка логических символов (хрестоматия 3.10; хрестоматия 3.13).

Б. Рассел (1872-1970), английский философ и математик, внесший значительный вклад в развитие математической логики. Существенно важные результаты были получены Расселом в области символической логики и ее применения к философским и математическим проблемам. Важнейшая работа Рассела - "Начала математики" (Principia Mathematica , в трех томах, опубл. в 1910-1913) была написана в соавторстве с А.Н. Уайтхедом . В этом труде предпрималась попытка обосновать тезис, что теоремы чистой математики следуют из принципов логики, а понятия математики могут быть определены в терминах логики. Рассел был убежден, что, используя логико-аналитический метод "Начал", философия может стать наукой.

Наиболее эффективным способом решения философских проблем Рассел считал логический анализ. Важнейшие логические открытия Рассела, имевшие принципиальные философские следствия - теория описаний и теория логических типов. Рассел предложил различать имена и описания как различные типы отношения знаков к объекту. Описание может быть как определенным (относится к индивидуальному конкретному предмету), так и неопределенным (относится к классу предметов). В теории описаний Рассел предложил метод, позволяющий вместо описания неизвестных объектов подставлять конструкции, основанные на известных объектах.

Выражения "автор Уэверли " и "золотая гора" являются примерами того, что Рассел называл "дескрипциями", т.е. описательными выражениями. Рассел показал, что такие выражения можно устранить из языка с помощью логических переформулировок предложений, в которые они входят. Сказать, что "Автор Уэверли был шотландцем", - значит сказать "Некто написал Уэверли и был шотландцем". Сказать "Золотая гора не существует" - значит сказать "Ничто существующее не является одновременно золотым и горой". Подобная теоретическая установка устраняла необходимость предполагать, что предложения типа "Золотая гора не существует", утверждают о чем-то, что оно не существует, и тем самым предполагают сферу сущностей, включающую в себя несуществующие объекты.

Теория дескрипций предлагала новый тип определения, называемый также "контекстуальным определением". Пытаясь решить проблему парадоксов, Рассел предложил "теорию типов". Активно внедряя в философию логику, Рассел содействовал решению философских проблем посредством логического анализа.
Логический позитивизм. Логический позитивизм - ранняя форма аналитической философии, одно из основных философских направлений первой половины ХХ в. Логический позитивизм претендовал на анализ и решение актуальных философско-методологических проблем.

Противопоставляя науку философии, логические позитивисты считали, что единственно возможным знанием является научное знание. Традиционные вопросы философии объявлялись бессмысленными, псевдопроблемами, поскольку они формируются с помощью терминов, которые сами являются псевдопонятиями, так как высказывания, включающие в себя эти термины (свобода, бытие, субстанция, дух, материя и т.д.), не поддаются проверке. Предметом философии должен стать язык, прежде всего - язык науки как способ выражения знания, а задачей философии - деятельность по анализу этого знания и возможности его выражения в языке.

Основные идеи логического позитивизма систематизировались участниками "Венского кружка ", куда входили известные философы и математики Мориц Шлик, Отто Нейрат, Фридрих Вайсман, Рудольф Карнап. Венский кружок выдвинул доктрину верификационизма , согласно которой истинность или ложность высказывания и научной теории может быть подкреплена или опровергнута лишь в том случае, если все предложения свести к высказываниям о чувственных данных, или "протокольным высказываниям", которые можно подвергнуть непосредственной эмпирической проверке.
Философы этого направления полагали, что все осмысленные утверждения являются либо а) научно верифицируемыми утверждениями о мире, либо б) чисто логическими тавтологиями. Суждения традиционной философии, как и многие суждения, принадлежащие сфере обыденной жизни, объявлялись бессмысленными (хрестоматия 3.2).

Р. Карнап. Рудольф Карнап (1891-1970) - немецкий философ, в творческой биографии которого важную роль сыграл и американский период жизни, видный представитель логического позитивизма, внесший значительный вклад в развитие логики и философии науки. Совместно с Г. Рейхенбахом основал журнал "Erkenntnis" - "Познание", (1930-1940). Он также один из основателей известной серии "Международная энциклопедия унифицированной науки".

Логический позитивизм (или логический эмпиризм), отвергающий метафизику и стремящийся найти истину о мире исключительно с помощью естественных наук, обязан своим названием двум главным тезисам:

1) решение философской проблемы требует логического анализа языка, на котором формулируется проблема, и поэтому логика играет центральную роль в философии;

2) любая значимая теория, не являющаяся чисто логической или математической, должна быть доступна эмпирической проверке.

Труды Карнапа как раз и содержат разработку этих тезисов, создавая инструмент логического анализа в философии. Широко известна работа Карнапа "Преодоление метафизики посредством логического анализа языка" (1932). Среди работ Карнапа "Логическая конструкция мира", "Логический синтаксис языка" "Основания логики и математики", "Значение и необходимость". Карнап доказывает, что в различных областях естественных и социальных наук используется один общий метод проверки гипотез и теорий, а понятия, используемые в этих областях, могут быть сведены, с помощью особых "предложений сведения" к одному общему базису - понятиям, которые мы употребляем для описания знакомого всем физического мира, нас окружающего (т.н. "физикализм").

Для пропаганды своих идей "Венский кружок" созывал международные конференции, издавал собственный журнал и серию книг. Концом логического позитивизма можно считать публикацию в 1950-х годах серии статей одного из бывших членов Венского кружка Карла Гемпеля. В них отмечались принципиальные трудности и даже неясности, связанные с самим ключевым понятием осмысленности. Серьезной критике неопозитивистские принципы были подвергнуты со стороны американского логика У. Куайна.

Л. Витгенштейн (1889-1951) - один из наиболее влиятельных мыслителей XX в. В 1911 г. Витгенштейн интенсивно работал над проблемами логики в Кембриджском университете. В 1918 г. он закончил работу над книгой, опубликованной под названием "Логико-философский трактат" (Logisch-Philosophische Abhandlung, 1921; Tractatus Logico-Philosophicus , 1922 (рис. 3.2). Этот трактат отличался необычностью подачи материала. Вот некоторые положения трактата: "4.003 Большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны.

Вот почему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответа, можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка. Неудивительно, что самые глубокие проблемы - это вообще не проблемы. 4.0031 Вся философия - это "критика языка". 4.112 Цель философии - логическое прояснение мысли…. Результат философии - не "философские предложения", а доступная ясность предложения. Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана делать ясными и отчетливыми".

Десятичные числа при нумерации отдельных положений обозначали их логическую весомость, акцент, который Витгенштейн делал на них в ходе изложения.
Согласно "Логико-философскому трактату" мир состоит из "простых объектов", которые, вступая в различные сочетания друг с другом, образуют факты. "Элементарные суждения" состоят из "имен", каждое из которых обозначает некий объект. Комбинация имен обозначает (или "изображает") некую возможную комбинацию соответствующих объектов, некий возможный факт.

Поскольку некая возможная комбинация имен отображает некую возможную комбинацию объектов, логическая форма образа и логическая форма реальности тождественны друг другу. Мышление доступно для чувственного восприятия, поскольку выражено в языковых суждениях. Записав все истинные элементарные суждения, мы смогли бы полностью описать мир. Хотя реальность в целом может быть представлена в суждениях, ни одно суждение не может репрезентировать то общее, что у него должно быть с реальностью. Разбив мир на "факты", вместо прежнего членения его на "вещи", "предметы", Витгенштейн создавал онтологию , которая бы соответствовала логической модели знания.

Прояснение сознания посредством логики, следовательно, более "осмысленный" взгляд на мир должен был сформировать "правильный метод философии": ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, то есть кроме высказываний науки. Тому же, кто захотел бы высказать нечто метафизическое, Витгенштейн рекомендовал указать на то, что "он не наделил значением определенные знаки своих предложений". Создатель "Логико-философского трактата" хотел от своего читателя только одного, чтобы он "правильно увидел мир".

Другими важными работами Витгенштейна являются "Философские исследования" "Замечания по основаниям математики", "Философские заметки". Эти книги, а также его лекции и дискуссии, в которых он участвовал, оказали глубокое влияние на современную философию. Можно сказать, что вся аналитическая философия 50 - 60-х гг. ХХ в. оказалась под влиянием произведений Витгенштейна (Анимация 1).

Дж. Остин (1911-1960), английский философ, основоположник теории речевых актов. Как философ Остин принадлежал оксфордской школе анализа обыденного языка - одному из направлений в рамках аналитической философии, развивавшему прежде всего идеи позднего Витгенштейна и полагавшему основным предметом философствования анализ повседневного речевого поведения человека и особенностей естественного языка, в несовершенстве которого коренятся многие традиционные философские проблемы. Книга Остина "Смысл и сенсибилии" посвящена обоснованию тезиса о чисто языковом характере многих философских проблем.

Сенсибилии - это данные чувственного восприятия, а в другом понимании - сам чувственный мир. Остин выбрал в качестве эталона "обыденный язык" и анализировал различия между иллюзией и галлюцинацией , различные типы зрительных феноменов, которые объединяются словом "иллюзия", а также вопрос о том, что является иллюзией, а что нет.

Остина интересовала не истинность или ложность разнообразных теорий чувственного восприятия, а осмысленность или неосмысленность выдвигавшихся формулировок. Развивая наблюдения Витгенштейна за высказываниями, не имеющими истинного значения, Остин ввел разграничение констативных (описывающих некоторое положение вещей и имеющих истинностное значение) и перформативных (служащих инструментом осуществления некоторого действия - просьбы, обещания и т.д.) высказываний.

Г. Райл (1900-1976), английский философ, работы которого стимулировали развитие "философии сознания" (philosophy of mind). Анализ сознания, проведенный Райлом, представляет собой лингвистическое исследование "менталистских" (т.е. относящихся к сознанию) терминов, таких как "воображение", "желание", "память", "воля", "намерение", "решение" и "вера", а также тех обстоятельств, которые приводят к их неправильному употреблению.

Неправильное употребление этих терминов Райл связывал с деятельностью традиционных философов, противопоставляя им обыденное, эмпирически здравое словоупотребление. Вместе с Д. Остином он был причислен к представителям лингвистической философии - философии обыденного языка . Основная проблема, которую ставит Райл: "Что делает философский вопрос философским?" Ответ заключался в том, что философская деятельность состоит в развязывании своего рода интеллектуальных узлов, в частности - "категориальных ошибок" и других концептуальных подмен (хрестоматия 3.14; хрестоматия 3.15).

У. В. О. Куайн (1908-2000), американский философ и логик, на формирование концепции которого большое влияние оказали М.Шлик и Р.Карнап. Влияние на Куайна оказал не только логический позитивизм, но и прагматизм, так что наука будет считаться им одним из путей приспособления организма к окружающей среде. Важнейшей же формой поведения человеческого поведения является язык, определяемый как социальное искусство. Новый импульс аналитическая философия получила после работы Куайна "Две догмы эмпиризма", где критиковались некоторые основоположения неопозитивизма. Собственную позицию он определял как "научный реализм".

Достижения современной логики Куайн использовал для прояснения и разрешения традиционных философских проблем, особенно онтологического ряда (например, "какого рода вещи существуют?"). Согласно Куайну, философы должны исходить прежде всего из "пустынных ландшафтов" и допускать существование каких-либо объектов лишь тогда, когда это абсолютно необходимо. Проверка на необходимость, которую он предлагает, выглядит очень простой: вещь существует, если и только если наилучшая теория, в своей самой экономной формулировке, утверждает, что она существует . Поскольку наилучшая теория должна включать по крайней мере объекты физики, Куайн хотел доказать, что это единственные объекты, которые требуются наилучшей теорией.

С точки зрения Куайна, главным препятствием такому доказательству является то, что математика требует существования абстрактных сущностей (например, чисел или множеств). В то же время он не видит способа устранить такие сущности. Куайн известен также своей критикой утверждения, что некоторые истины являются "аналитическими" (т.е. истинны в силу одного лишь значения входящих в них выражений). Он считал, что само понятие значения является безнадежно запутанным и что даже т.н. "аналитические истины", включая законы логики, подлежат пересмотру. В своей философии Куайн опирался не только на разработки современной ему логики, но и данные лингвистики, антропологии, психологии.

Феноменология

Феноменология - (от греч. - учение о феноменах ). В XIX в. понятие феноменология связывалось прежде всего с "Феноменологией духа" Г.В.Ф. Гегеля : развертыванием диалектического процесса саморазвития духа, процесса, совпадающего с системой его самопознания и восхождения к абсолютному знанию в понятии. Иное значение понятие феноменологии приобретает в XX в., обозначая одно из ведущих направлений современной философской мысли.

Основоположником феноменологической философии и феноменологического движения является Эдмунд Гуссерль (1859-1938), критически развивший основные идеи "дескриптивной психологии" Фр. Брентано. В процессе творческой эволюции Гуссерль испытал влияние философских концепций Декарта, Лейбница, Юма, Канта, Больцано, Дильтея и др. Специфика феноменологии состоит в том, что по своей сути она не столько теоретическая конструкция, сколько практика особого рода, направленная на раскрытие и осмысление первичного опыта. Овладение феноменологией возможно только в ходе феноменологического исследования.

Начало формирования феноменологического учения было положено Гуссерлем в "Логических исследованиях" (1900/01 г.). Здесь феноменология мыслилась как необходимая подготовительная работа к созданию "чистой логики". Исследованиям по феноменологии и теории познания, содержащимся во втором томе этого труда, предшествовала проведенная в первом томе критика психологизма в логике, основанная на различении реального и идеального аспектов мышления. Гуссерль пытался воплотить в феноменологии идеал философии как строгой науки , отстаивая в полемике с натурализмом , историцизмом и др. видами релятивизма концепцию аподиктического знания.

Решительность, и даже определенная революционность феноменологии заключалась в проведении ею принципа беспредпосылочности. В соответствии с этим принципом феноменологический опыт должен быть огражден от любых привносимых извне допущений, какими бы самопонятными, очевидными они не казались. Все, даже явное и простое, включая предпосылки самого феноменологического исследования, подлежит прояснению, приведению к самоочевидности. Только самоочевидный опыт, т. е. опыт непосредственной самоданности "вещей", свидетельствует об истине и является законным источником познания. Феноменология претендовала на статус науки о "первоистоках" знания, выступающей в роли наукоучения по отношению ко всем частным наукам.
Разработанная Гуссерлем феноменология - это феноменология сознания.

По Гуссерлю, именно опыт сознания является тем первичным опытом, в котором нам даны "сами вещи", опытом, всегда уже опосредствующим любой "объективный" опыт. Возвращаясь к непосредственному опыту, феноменология рассматривает мир в его данности сознанию, т.е. в качестве феномена. Основу гуссерлевского учения о сознании составляет идея интенциональности , т.е. предметной соотнесенности сознания. Всякое сознание чего-либо предстает в феноменологии как "переживание", интенциональное по своей структуре. В свою очередь познание понимается как интенциональная деятельность сознания по установлению смысла - конституирование.

Существо феноменологической философии - феноменологический метод. От понимания феноменологического метода, зависит понимание всей феноменологии, поскольку исследуемое здесь сознание есть продукт самоосмысления. Феноменологический метод - взаимосвязанное единство принципов и процедур сущностного исследования данностей первичного опыта - феноменов. Принципы феноменологического метода предопределяются задачей феноменологии по радикальному преобразованию философии в универсальную "строгую науку". Феноменологический метод находит свое применение не только в философии, но и в других областях гуманитарного знания. Согласно Гуссерлю, феноменологический метод осуществляется исключительно в рефлексии сознания относительно собственной деятельности.

Овладение рефлексией предполагает переход к особой теоретической позиции, которая получила название феноменологической установки . Основные процедуры, составляющие структуру феноменологической методологии могут быть представлены в виде трех взаимосвязанных моментов. С помощью феноменологических эпохе и редукции мы получаем доступ к предметам исследования. Термин эпохе может переводиться как остановка, задержка, прекращение, удерживание.

В учении Гуссерля это означает приостановку, неиспользование в феноменологическом опыте тех или иных верований и установок, прежде всего убеждения в независимом существовании трансцендентного сознанию мира. Эпохе обеспечивает возможность перехода от естественной установки к феноменологической установке. Редукция (от лат. reductio - возвращение, отодвигание назад) - один из фундаментальных принципов феноменологической теории познания и феноменологического метода, заключается в нейтрализации, исключении из сферы теоретико-познавательного интереса любой "играющей определенную роль трансценденции".

Последовательное осуществление редукций ведет к дальнейшему "очищению" этой сферы, вплоть до ее априорных оснований, обнаруживаемых как абсолютный фундамент всего действительного. Усмотрение сущности, или идеация , позволяет достичь "чистых сущностей" предметов опыта. Идеация и феноменологическая редукция составляют основную форму всех особых трансцендентальных методов.

Открытое в феноменологическом созерцании должно быть зафиксировано так, как оно было дано, т.е. чисто описательно. Своеобразное толкование феноменологического метода обнаруживается в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Редукция обеспечивает здесь исходную позицию исследования ("возвращение от сущего к его бытию"), сам же подход к предмету исследования осуществляется в феноменологической конструкции ("набрасывании структур бытия").

Философия как строгая наука. "Строгая наука" - идеал философии, который следует отличать от фактически существующих философий. Гуссерль полагал, что европейская философия с самого своего зарождения в Др.Греции стремилась быть универсальной и аподиктически обосновывающей наукой, но так и не достигла идеала подлинной науки. Стремление к научности в философии смешивалось со стремлением к "глубокомысленной мудрости", а эти установки нельзя путать. Идея мудрости варьируется в зависимости от места и времени, а идея науки "сверхвременна" и общезначима, т.к. под наукой понимаются "абсолютные и вневременные ценности".

Задачи, поставленные философией, суть исследуемых ею проблем требуют, чтобы философия стала высшей, самой строгой из наук. Ни одно готовое мнение, ни одна традиция не должны приниматься как очевидные, ни одна частную истину не следует изолировать и абсолютизировать. Однако философская научность отлична от той научности, которой придерживается естествознание, позитивная наука в целом. Философская наука, в отличие от позитивной науки исходит из радикальной беспредпосылочности. Беспредпосылочность означает отказ принимать на веру какие бы то ни было положения, недоступные опыту очевидности и неудостоверенные им, какими бы самопонятными эти положения не казались (хрестоматия 3.4).

Феноменологическому движению с самого начала присуща была разнодность, многообразие понимания возможных путей развития феноменологии. М. Хайдеггер, самый способный из учеников Гуссерля, отходит от феноменологии сознания и разрабатывает в "Бытии и времени" фундаментальную онтологию как феноменологию человеческого присутствия. Хайдеггер и российский философ Г. Г. Шпет создают варианты герменевтической феноменологии .

Феноменология сразу же привлекла внимание российских философов, о чем свиделетльствует русско-немецкий журнал "Логос" публиковавший феноменологические произведения, в том числе, программную работу Гуссерля "Философия как строгая наука" (1910). М. Шелер выбрал в качестве основных тем феноменологических исследований антропологию, этику и религию, Р. Ингарден - эстетику, А. Шюц разрабатывает феноменологическую социологию. В области феноменологической психологии большое значение имели работы Ж.-П. Сартра и М. Мерло-Понти. Феноменология оказала значительное влияние на такие современные философские течения, как экзистенциализм, герменевтика , персонализм и структурализм.

Экзистенциализм

Экзистенциализм (от лат. existentia - существование) - философское направление середины ХХ в., выдвигающее на первый план абсолютную уникальность человеческого бытия, невыразимую на языке отвлеченных понятий. Экзистенциализм развивается в России (Л. Шестов, Н.А. Бердяев), в Германии (М. Хайдеггер, К. Ясперс), во Франции (Ж. П. Сартр, А. Камю, Г. Марсель и др.) в других странах, вплоть до Латинской Америки. Истоки экзистенциализма находят у разных мыслителей. Своими предшественниками экзистенциалисты считали С. Киркегора, Ф.М. Достоевского, Фр. Ницше, Эд. Гуссерля. Принято делить экзистенциализм на религиозный и атеистический . Представители первого и более раннего направления экзистенциализма - Мартин Хайдеггер, Карл Ясперс, Габриель Марсель.

Представители второго - Жан-Поль Сартр и Альбер Камю. Хайдеггер М. Основоположник немецкого экзистенциализма Мартин Хайдеггер (1889-1976) был учеником Гуссерля. Опираясь на гуссерлевскую феноменологию, Хайдеггер стремился раскрыть "смысл бытия" посредством рассмотрения человеческого бытия. Появление в 1927 г. книги Хайдеггера "Бытие и время" ознаменовало возникновение нового направления. Этот трактат Хайдеггера - одно из самых сложных произведений мировой философии, продолжающее оказывать влияние на современных мыслителей.
Смысл человеческому существованию, по Хайдеггеру, придает его конечность, временность. Поэтому время должно рассматриваться как самая существенная характеристика бытия.

Задача заключается в том, чтобы раскрыть связь между бытием, временем и человеком. Утверждая единство времени и бытия, Хайдеггер доказывает, что ничто сущее, кроме человека, не знает о своей конечности, а значит только человеку известна временность, а с нею и само бытие. Время связано не просто с бытием, а именно с человеческим бытием. Сущность времени можно раскрыть лишь в его отношении к человеку. Время, относимое к человеку, Хайдеггер называет "первоначальным", а время, не связанное непосредственно с человеком, - "производным". Деление времени на "первоначальное" и "производное" соответствует различению психологического, переживаемого человеком времени, и объективного, физического времени.

Время переживаемое человеком Хайдеггер называет "временностью". Эта временность выступает не как способ бытия человека, а как само это бытие. Время имеет свой источник в конечности человека, жизнь которого заключена между рождением и смертью. Не существует мира вне и независимо от человеческого существования. Временность всегда "наша" и "в нас". Благодаря временности раскрывается бытие. Временность Хайдеггер характеризует такими свойствами, как а) конечность, б) экстатичность, в) горизонтальность, г) направленность к смерти.

(а) Конечность ее связана с конечностью человеческого существования.

(б) Экстатичность заключается в том, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и представляют собой "экстазы" - моменты субъективных переживаний человека, его выходы в прошлое, настоящее и будущее.

(в) Горизонтальность означает, что "первоначальное" время никак не связано с процессом развития, движения от менее развитого состояния к более развитому.

Для него свойственно не развитие, а повторение. Хайдеггер считает, что в европейской философской традиции происходит абсолютизация одного из моментов времени - настоящего, на самом же деле прошлое, настоящее и будущее взаимно проникают друг друга. Прошлое постоянно присутствует и влияет на настоящее и будущее, которые также всегда есть, влияют друг на друга и на прошлое. Рассматриваемое как настоящее, время раскрывается как "вечное присутствие" (бытие-при); в форме будущего оно связано с "заботой", "страхом", "ожиданием". Только сосредоточенность на будущем дает личности подлинное существование.

(г) Направленность к смерти . Традиционное понимание человека, полагает Хайдеггер, основывалось на объяснении человека по аналогии с вещами, на забвении им своей временности, историчности, конечности. "Неподлинное" существование приводит к так называемому объективному взгляду на личность, когда она оказывается вполне заменимой любой другой личностью. Причем "другой" - это уже не кто-то вполне определенный, а "любой другой", "другой" вообще. В итоге мы имеем фикция среднего, простого человека.

"Подлинное" же существование выступает как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы, и оно достижимо только перед "лицом смерти". Человек вырывается за пределы неподлинного существования, переживая "экзистенциальный страх". В основе всякого страха лежит страх смерти, раскрывающий перед человеком последнюю перспективу - смерть. Посмотреть в глаза смерти - это, с точки зрения Хайдеггера, единственное средство вырваться из сферы обыденности и обратиться к самому себе (хрестоматия 3.5; хрестоматия 3.6).

Карл Ясперс (1883-1969) начинал свою научную карьеру как врач-психиатр. Получив степень доктора медицины и доктора психологии, затем становится профессором философии в Гейдельбергском университете. Основные философские произведения Карла Ясперса: "Психология мировоззрений" (1919), "Духовная ситуация времени" (1931), "Философия" (три тома 1931-1932), "Истоки истории и ее цель" (1948), "Философская вера" (1948) и др.

Бытие в концепции Ясперса подразделяется на три стороны или три части (т.н. онтологическая триада):

1) предметное бытие или "бытие-в-мире", т.е. мир явлений, чувственный мир, наличное бытие;

2) экзистенция, т.е. необъективируемая человеческая самость (Я-бытие);

3) трансценденция, или непостижимый предел всякого бытия и мышления (для одних - это Бог, для других - нечто сверхчувственное).

Если наличное бытие человека изучается антропологией, психологией, социологией, историей, то экзистенция недоступна научному познанию. Познавать можно только то, что является объектом, а экзистенция необъективируема, ее нельзя отождествлять ни с сознанием, ни с духом.

Экзистенция есть то, что никогда не становится объектом, но "есть источник моего мышления и действия, о котором я говорю в таком ходе мысли, где ничего не познается; экзистенция это то, что относится к самому себе и тем самым к своей трансценденции". Экзистенция неразрывно связана с трансценденцией (или Божеством). Экзистенция и есть свобода, так как только в свободе коренится бытие личности, я. Достигается свобода только через соприкосновение с трансценденцией, выходящей за пределы чувственного мира. Экзистенция как бытийное ядро личности наиболее отчетливо открывается человеку в "пограничных ситуациях ".

Наиболее яркий случай пограничной ситуации - смерть. Когда человек оказывается перед лицом смерти (своей или близкого человека), тогда она из абстрактной возможности становится пограничной ситуацией. Смертельная болезнь, страдание, чувство вины, борьба за что-либо - все это переводит личность в пограничную ситуацию, делая неизбежным осознание собственной конечности. Но именно благодаря этому человек вырывается из мира банальности, повседневности, заботы. Пережив хрупкость и конечность своего существования, он может открыть для себя трансцендентный мир, точнее, его существование, связанное таинственным образом с человеческим бытием.
Экзистенции разных людей соотносятся в акте "коммуникации", т.е. общения в истине, взаимного понимания.

Коммуникация рассматривается и как критерий истины. Истинно то, что можно сообщить другому. Смысл философии - в создании путей общечеловеческой "коммуникации" между всеми. Исходя из этого Ясперс предпринимает попытку дать толкование мирового исторического процесса с позиций философской веры. Условием общечеловеческой коммуникации Ясперс считает общий духовный исток всего человечества - "осевую эпоху " как корень и почву общеисторического бытия ("Истоки истории и ее цель"). "Ось мировой истории" или "осевая эпоха" - это время примерно между 8 - 3 вв. до н.э.

Именно в этот промежуток времени возникли параллельно в Китае, Индии, Персии, Палестине и Древней Греции духовные движения, которые сформировали тип человека, существующий и поныне. "Осевая эпоха" - время рождения и мировых религий, пришедших на смену язычеству, и философии, пришедшей на смену мифологии. Почти одновременно, независимо друг от друга, образовалось несколько духовных центров, внутренне родственных. Человек здесь впервые пробудился к ясному, отчетливому мышлению, возникла рефлексия. Пробуждение духа положило начало общей истории человечества, которое до того было разделено на локальные, не связанные между собой культуры (хрестоматия 3.7).

В начале 40-х годов двадцатого столетия центр экзистенциалистского движения перемещается во Францию. Именно в этот период создают свои наиболее значительные произведения Ж.-П.Сартр, А.Камю, Г.Марсель. Для французских экзистенциалистов характерна активная литературно-художественная и социальная деятельность. Свои идеи они излагают не только в философских трактатах, но и в многочисленных драматургических произведениях, новеллах, романах, мемуарах.

Ж.-П. Сартр . Самый значительный представитель французского экзистенциализма - Жан Поль Сартр (1905-1980), автор трактата "Бытие и ничто", а также романов и пьес ("Дороги свободы", "Слова", "Тошнота", "Мухи", "Мертвые без погребения", "Стена" и др.). В 1964-м году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе. Философия Сартра формировалась под влиянием идей Гуссерля, Хайдеггера и Гегеля. Наиболее популярно свое понимание экзистенциализма он изложил в небольшой по объему работе "Экзистенциализм - это гуманизм". Куда более трудным для чтения и понимания является трактат "Бытие и ничто".

Бытие, по Сартру, в человеческой реальности проявляется в трех формах: "бытие-в-себе", "бытие-для-себя" и "бытие-для-другого". Это три стороны единой человеческой реальности, разделяемые лишь в абстракции. Миру как "бытию-в-себе" противостоит человек в качестве чистого "бытия-для-себя". "Бытие-для-себя" - непосредственная жизнь самосознания и есть чистое "ничто" по сравнению с миром. Оно может существовать только как отрицание, "отверстие" в бытии как таковом. "Бытие-для-другого" обнаруживает конфликтность межличностных отношений.

Субъективность самосознания приобретает внешнюю предметность только тогда, когда существование личности входит в кругозор, в поле зрения другого сознания. И отношение к другому, с точки зрения Сартра, - это борьба за признание свободы личности в глазах другого. Человеческое бытие и экзистенцию с самого начала надо описывать, имея в виду сознание, поскольку сознание - мера человеческого бытия. Сознание ни из чего не выводимо, отлично от всех других мировых явлений и процессов. Оно - существование, индивидуальный опыт существования.

Сознание - ничто в том смысле, что нет такой "данности", про которую мы могли бы сказать, что это сознание. Сознание существует только как сознание вещи, на которую оно направлено. Но сознание о чем-то есть в то же время и сознание самого себя как отличного от того, на что оно направлено. Понятие "ничто" играет определяющую роль. "Ничто" указывает в первую очередь на специфический способ существования сознания и человеческого бытия. Именно исходя из понимания сознания как ничто, Сартр и определяет такие его характеристики, как свобода, временность, тревога, ответственность и т.п.

Особое значение Сартр придавал проблеме времени, анализу соотношения прошлого, настоящего и будущего. Время и возникает в процессе постоянного ускользания сознания от тождества с самим собой. "Бытие-для-себя" существует в форме трех временных состояний (прошлого, настоящего, будущего). Эти временные состояния (экстазы) существуют как разделенные моменты изначального синтеза, который осуществляется субъектом. Именно поэтому прошлое, как и будущее, не существует вне связи с настоящим.

Прошлое - это всегда чье-то прошлое, прошлое кого-то или чего-то (предмета, человека, народа, общества и т.д.). Свобода предполагает и независимость по отношению к прошлому. Проектируемое сознанием будущее, а не реальное настоящее выступает в таком случае критерием свободы. Это будущее берется вне связи с возможностью его претворения в действительность. Так как время становится эгоцентрическим, то изменяется и вся историческая перспектива. Время личности в итоге противопоставляется времени истории. Только в "проектировании" человек схватывает время как промежуток, отделяющий его нынешнее состояние от возможного и желательного состояния.

Альбер Камю (1913 - 1960) - писатель, публицист, философ. В годы войны участвовал в антифашистском движении Сопротивления, написал повесть "Посторонний" (1942) и философское сочинение "Миф о Сизифе" (1942). В 1957-м году Камю становится лауреатом Нобелевской премии. Камю иногда называют "философом абсурда". Мир противостоит человеку как неразумное начало, как некая условная абсурдная декорация. Мыслящий индивид стремится понять себя исходя из абсурдности и неустранимости бытия.

Абсурд кроется в несовместимости одновременного присутствия различных факторов мира. Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и желанием ясности. Абсурд обусловлен и человеком, и миром. Личность ощущает всю трагичность своей связи с миром, отсутствие своего завтра, будущего. Человек очень остро переживает разлад с миром, свою чуждость миру.

Опыт человеческого существования, неизбежно завершающийся смертью, приводит личность к открытию "абсурда" как конечной правды своего существования на Земле. Но эта истина должна не обезоруживать, а, напротив, пробуждать в душе достоинство, мужество продолжать жить вопреки всему и без всяких доводов в пользу такого выбора. Подлинное мужество заключается не в бегстве от жизни и не в примирении с действительностью. Нужно схватиться с миром, бороться, бунтовать. Отчаяние коренится в крушении надежд, возлагаемых человеком на историю (хрестоматия 3.8).

Г. Марсель. Создателем религиозного (католического) варианта экзистенциальной философии является Габриэль Марсель (1889-1973) - французский драматург, критик, философ. Основные его труды: "Метафизический дневник" (1927), "Быть и иметь" (1935), "Человек-скиталец" (1945), "Таинство бытия" (1951), а также пьесы: "Иконоборец", "Разбитый мир" и др. Марсель порывает с традицией католической схоластики, восходящей к Фоме Аквинскому и его принципу обоснования веры разумом. Французский мыслитель считает невозможным какое-либо рациональное обоснование веры.

Он противопоставляет рациональному познанию интуитивное, эмоциональное познание. "Бытие есть таинство". Бытие непознаваемо средствами науки, в мире нет закономерностей. Рациональность мира это лишь ложная проекция науки на реальность жизни. Человека Марсель понимает как единство духа и тела или "воплощенное бытие". Через опыт телесного "присутствия", "вовлеченности в бытие" человек входит в поток времени, истории. "Человек-странник" изначально одинок. Христианское мировоззрение рассматривается Марселем как средство преодоления этого одиночества и как возможность преодоления реальных общественных противоречий.

Герменевтика

Герменевтика в широком смысле - искусство истолкования и понимания. Длительное время герменевтика ограничивалась истолкованием текстов, но в XX в. приобрела черты философской дисциплины. Первоначально герменевтика относилась к интерпретации религиозных текстов и смыслов (таковы интерпретации оракулов и Гомера в Древней Греции, истолкования Библии в иудаизме (Филоном) и христианстве (Оригеном, Августином и герменевтами раннего протестантизма - Лютером, Меланхтоном, Флацием)).

В качестве вспомогательной науки она выступает на первый план там, где необходима интерпретация темных мест сакральных (священных) текстов. Все науки, связанные с интерпретацией, нуждаются в герменевтике. Начиная с Ренессанса существует своя герменевтика в юриспруденции и филологии, с XIX в. герменевтика расцветает благодаря ряду исторических дисциплин.

Мысль о том, что интерпретация и понимание лежат в основе всех наук, основанных на истолковании текстов, привела В. Дильтея к предположению о том, что герменевтика может служить всеобщей методологией гуманитарного знания, что герменевтическая методология способна придать гуманитарному знанию статус научного. Поворот герменевтики в сторону философии происходит в XX в., когда герменевтику как философскую дисциплину развивает М. Хайдеггер и Х. Г. Гадамер. Среди основоположников герменевтического искусства - Фр. Шлейермахер и В. Дильтей (хрестоматия 3.12).

Фр. Шлейермахер. Работы Шлейермахера (1768-1834) имели основополагающее значение для герменевтики. Он содействовал развитию герменевтики в самостоятельное учение об искусстве понимания. Задача такого искусства - разработка правил интерпретации, гарантирующих правильное понимание. Шлейермахер проводит различие между а) мягкой и б) строгой практикой интерпретации. (а) Мягкая (нестрогая) практика характерна для прежней герменевтической традиции, искавшей путей к пониманию "темных мест" текста и исходившая из того, что "понимание возникает само собой". Этой практике Шлейермахер противопоставлял (б) строгую практику интерпретации, на том основании, что само собой, естественным образом возникает как раз непонимание, а понимание требует особого усилия.

Трудности в обнаружении и понимании смысла возникают часто, но не они составляют сущность герменевтического подхода. Герменевтическая деятельность начинается прежде всего с создания методов, благодаря которым смысл может быть понят. Искусство понимания заключается в умении реконструировать иную знаковую систему (текст, речь). Герменевт должен воссоздать из отдельных частей целостность живой когда-то речи, сохранившейся мертвом тексте. Герменевт должен понять автора "столь же хорошо, как он сам себя понимал, а затем и лучше его самого".

В выступлении перед Берлинской Академией в 1829 г. ("О понятии герменевтики применительно к указаниям Ф.А. Вольфа и учебнику Аста" - единственном прижизненном произведении Шлейермахера о герменевтике , другие посвященные герменевтике наброски опубликованы после его смерти) Шлейермахер затронул проблему, позднее названную "герменевтическим кругом". Проблема герменевтического круга может быть сформулирована следующим образом: нельзя понять любой фрагмент текста, не понимая текст в целом, но нельзя понять текст в целом, не понимая каждого его фрагмента... Круговое движение процесса понимания идет в двух направлениях - объективном и субъективном.

Объективную сторону представляет род литературы, которому принадлежит произведение, субъективную - творческая индивидуальность автора. Этому разведению соответствует различение "грамматической" и "психологической" интерпретации: первая занята взаимосвязью текста с другими произведениями литературы того же рода, вторая - душевным миром индивида, создавшего данный текст.

В. Дильтей (1833-1911) пытался разработать методологию гуманитарного знания, которую он понимал как "критику исторического разума". Методологическое основание гуманитарных наук ("наук о духе") Дильтей искал в "понимающей психологии". Историческому скепсису и субъективному произволу, распространившимся вместе с историзмом, Дильтей пытался противопоставить "надежность понимания", для чего он и разрабатывает программу герменевтики.

Что требуется от герменевтики? Прежде всего умение прояснить возможность познания взаимосвязи исторического мира, а также найти средства, необходимые для осуществления такого познания. Герменевтику Дильтей определяет как "искусство понимания письменно зафиксированных проявлений жизни". Из этого можно сделать вывод, что герменевтика присутствует во всех гуманитарных науках - в той мере, в какой та или иная гуманитарная наука имеет дело с осмыслением внутреннего содержания, нашедшего некоторое внешнее выражение.

Х.Г. Гадамер . Ханс Георг Гадамер - один из основателей философской герменевтики. Истоки герменевтики Гадамера - философии Гуссерля, Дильтея, Хайдеггера.
Тот, кто хочет понять текст, постоянно осуществляет "набрасывание смысла". Как только в тексте начинает проясняться какой-то смысл, делается предварительный набросок смысла всего текста в целом. Но этот первый смысл проясняется в свою очередь лишь потому, что мы с самого начала читаем текст, ожидая найти в нем тот или иной определенный смысл.

Разработка правильных, отвечающих фактам набросков, которые в качестве таковых являются предвосхищениями смысла и которые еще только должны быть заверены "самими фактами", - в этом постоянная задача понимания. Понимание обретает свои подлинные возможности лишь тогда, когда его предварительные мнения не являются случайными. Потому истолкователь должен не просто подходить к тексту со всеми уже имеющимися у него готовыми пред-мнениями, а, напротив, подвергать их проверке с точки зрения их оправданности, т.е. с точки зрения происхождения и значимости.

Тот, кто стремится понять текст, должен уметь его "выслушать", позволить ему "говорить". Герменевтически ориентированное сознание должно быть с самого начала восприимчиво к инаковости текста. Восприимчивость не предполагает "нейтралитета". Необходимо помнить о собственной предвзятости, чтобы текст проявился во всей его инаковости и тем самым "получил возможность противопоставить свою фактическую истину нашим собственным пред-мнениям".

Герменевтическое правило состоит в том, что целое следует понимать, исходя из частного, а частное, исходя из целого. Понятным является лишь то, что представляет собой законченное смысловое единство. Читая какой-либо текст, мы всегда предполагаем его смысловую завершенность, и только если это предположение оказывается неоправданным (т.е. текст непонятным) - тогда мы сомневаемся в точности дошедшего до нас текста.

Важное место в концепции Гадамера занимают понятия "ситуации" и "горизонта". Понятие ситуации характеризуется тем, что мы пребываем в ней, мы всегда преднаходим себя в какой-либо ситуации, высветление которой является задачей, не знающей завершения. Любое конечное настоящее имеет границы. Понятие ситуации определяется как раз тем, что она представляет собой точку зрения, ограничивающую возможности этого зрения. Это значит, что в понятие ситуации существенным образом входит понятие "горизонта". Горизонт - поле зрения, охватывающее и обнимающее все то, что может быть увидено из какого-либо пункта.

В применении к мыслящему сознанию можно говорить об узости горизонта, о возможности расширения горизонта, об открытии новых горизонтов и т. д. Разработка герменевтической ситуации означает "обретение правильного горизонта вопрошания для тех вопросов, которые ставит перед ними историческое предание".
Герменевтика Гадамера включает в себя проблему вопроса и ответа. То, что переданный нам текст становится предметом истолкования, означает, что этот текст задает интерпретатору вопрос.

Поэтому истолкование всегда содержит в себе существенную связь с вопросом, заданным интерпретатору. Понять текст - значит понять этот вопрос. Происходит это путем обретения герменевтического горизонта. Он понимается как горизонт вопроса, в границах которого определяется смысловая направленность текста. Среда герменевтического опыта - язык. Понимание основывается не на попытках поставить себя на место другого или проявить к нему непосредственное участие. Понять то что нам говорит другой, означает прийти к взаимопониманию в том, что касается сути дела. Весь этот процесс является процессом языковым.

Язык есть та среда, в которой происходит процесс взаимного договаривания собеседников и обретается взаимопонимание по поводу самого дела. "Язык - это универсальная среда, в которой осуществляется само понимание. Способом этого осуществления является истолкование". Язык рассматривается Гадамером как особая реальность, внутри которой происходит понимание человеком человека, понимание человеком мира. Язык - основное условие возможности человеческого бытия, а диалог, который происходит между различными культурами, является поиском общего языка.

Введение

3. Логический анализ

Заключение

Введение

Аналитическая философия наследует традиции изучения оснований знания - как в его чувственной, эмпирической, так и в рациональной, теоретической форме. Ее предшественниками считают Т. Гоббса, Дж. Локка, Дж. Беркли, Д. Юма, Дж.С. Милля, Э. Маха, а также Аристотеля и средневековую схоластику, Р. Декарта, Г.В. Лейбница, И. Канта и других. Наработанные в прежние века идеи и методы анализа человеческого опыта развиваются в ней в тесной связи с исследованием языка, в котором выражается и осмысливается этот опыт.

Термин "логический анализ" ввели в употребление Дж. Мур и Б. Рассел. Вначале он характеризовал метод исследования, но впоследствии определил и название философского направления, практиковавшего этот метод. Круг философов "аналитической" волны несколько размыт: их объединяет не столько тематика или тип философских концепций, сколько стиль работы. Его общая характерная черта - детальное исследование языка (с учетом новейших достижений логики и лингвистики) с целью решения философских проблем. Главные цели философии анализа - выявление структуры мысли, прояснение всего смутного, невнятного, достижение "прозрачного" соотнесения языка и реальности, четкое разграничение значимых и пустых выражений, осмысленных и бессмысленных фраз.

Внутри аналитической философии выделяют два направления: философию логического анализа и философию лингвистического анализа (или лингвистическую философию). Приверженцы первого в основном интересуются философией и логикой науки. Сторонники второго считают такую ориентацию искусственной и слишком узкой, чрезмерно ограничивающей философский кругозор. С их точки зрения, философия укоренена в реальном человеческом разумении, в жизненных ситуациях, в механизмах естественного языка.

аналитическая философия рассел логический

В основу философии логического анализа легли идеи Г. Фреге и Б. Рассела, а также концепция "Логико-философского трактата" Л. Витгенштейна, сыгравшая важную роль в формировании принципов всей аналитической философии. Истоки лингвистической философии связывают с деятельностью Дж. Мура. Зрелая же концепция этого направления тоже была разработана Витгенштейном - во второй период его творчества.

Целью данной работы является рассмотрение особенностей развития аналитической философии XX века и ее основных направлений

Достижение цели осуществлено посредством решения следующих основных задач:

1. Раскрыть - возникновение аналитической философии

2. Изучить - неореализм и лингвистический анализ

3. Рассмотреть - от "Логико-философского трактата" к "Философским исследованиям".

1. Возникновение аналитической философии

Исходные проблемы и понятия аналитической философии были сформулированы в статье Г. Фреге "О смысле и значении" (1892). В то время более прочные позиции имела философия совсем другого типа. Росло влияние широкого международного течения неогегельянства. Одна из его форм - абсолютный идеализм - главенствовала в Англии. Эта школа набрала силу в 70-е годы XIX века, отодвинув на второй план философию "здравого смысла" и позитивизма, владевшую здесь умами в первой половине XIX века.

Сторонники абсолютного идеализма заимствовали основную идею своей философии - идею Абсолюта - у Гегеля, понимая под Абсолютом высшую, совершенную реальность, мыслимую как взаимосвязанная духовная целостность. Действительность отождествлялась с разумным, "абсолютным", в конечном счете божественным "опытом". Опыт же обычный, человеческий, был объявлен видимостью. Философия абсолютного идеализма противоречила весьма важному для мироориентации людей чувству реальности. Отсюда понятна критика идеализма с позиций реализма - философского умонастроения XX века (неореализм, критический реализм, научный реализм и другие), подчеркивающего независимость предмета познания от сознания и познавательных актов человека (не путать со средневековым "реализмом").

Характерной чертой абсолютного идеализма был акцент на "целостность" (единство, полноту) Абсолюта, безусловное главенство целого над отдельными, конечными явлениями. В социально-политическом плане это предполагало поглощение индивида государством, а в теории познания - всевластие синтеза над анализом. Имя такой позиции - холизм. В ней ослаблена основа аналитического мышления - логическое расчленение действительности тем или иным способом.

Начало философской переориентации, известной как аналитический поворот, падает на 1898 год. В это время Мур и Рассел выступили против абсолютного идеализма, противопоставив ему принципы философского реализма и анализа.

"Прорыв" от идеализма к реализму начал Мур, за ним на этот путь стал Рассел. Они подвергли критике позиции и аргументы неогегельянства, под сильным влиянием которых до того находились сами. Учению об Абсолюте с его принципом целостности были противопоставлены плюрализм и атомизм. Оба философа уделяли большое внимание традиционным проблемам теории познания, решаемым в духе реализма: признание независимости предмета познания от его восприятия, факта - от суждения о нем. Если же иметь в виду методы исследования, то и Мур и Рассел выступили как аналитики, дав стимул аналитическому движению в философии. Внимание Рассела сосредоточилось на аналитических возможностях символической логики и исследовании основ математики. Здесь он отталкивался от работ Г. Фреге. Мура же занимал анализ философских понятий и проблем средствами обычного языка и здравого смысла.

2. Неореализм и лингвистический анализ

Джордж Эдвард Мур (1873-1958) - английский философ, один из основоположников англо-американского неореализма и лингвистической ветви аналитической философии.

Мур заявляет о себе как о философе в 1903 году, когда выходят в свет две его работы: статья "Опровержение идеализма" и книга "Принципы этики". Они свидетельствовали об определившихся к этому времени интересах Мура: больше всего его привлекают две области: теория познания и философия морали. Статья "Опровержение идеализма" стала отправной точкой реалистического движения в Англии, противоположного умонастроениям абсолютного идеализма. Развенчивая философский идеализм, Мур встал на защиту здравого смысла - с присущей ему уверенностью в существовании предметного мира, независимого от субъекта (нашего Я, сознания людей), и его познаваемость. В решении проблем теории познания он выступил как убежденный реалист, а по методам исследования - как аналитик. Критика идеализма, защита здравого смысла и применение аналитического метода к вопросу о чувственных данных - таковы те проблемы, которые заняли наиболее важное место в его работах.

Свою критику Мур направил прежде всего против идеалистического отождествления "опыта" и "реальности". При этом он исходил из принципа строгого различения акта сознания, с одной стороны, и объекта - с другой, и постоянно подчеркивал достоверность наших знаний об объектах. Так, в "Опровержении идеализма" развенчивается идеалистический принцип "существовать - значит быть воспринимаемым" (латинское esse percipi), как бы подразумевающий: невоспринимаемые свойства не существуют.

Мур считает ошибочным аргумент о тождестве восприятия и воспринятого. Объект в этом случае представляется лишь "содержанием" сознания, свойство предмета смешивается с восприятием этого свойства и т.д. Между тем, разъясняет Мур, мы никогда не бываем замкнуты в рамках собственного сознания, изолированы от внешнего мира и других людей. Наше познание охватывает все эти три момента. Позднее Мур несколько смягчил свои аргументы. Он отметил, в частности, что люди весьма склонны верить по крайней мере в то, что чувственно воспринимаемые объекты, не наблюдаемые в данный момент времени, наблюдались бы, окажись они в положении, позволяющем их наблюдать. Для него бесспорно: инстинктивная вера в существование объектов и вне восприятия не может быть отвергнута.

Мур анализирует также характерное идеалистическое утверждение о том, что физические факты причинно или логически зависят от фактов сознания, и стремится обосновать естественное убеждение людей в том, что никакой факт сознания не мог бы изменить расположение предметов в комнате или отменить многолетнее существование Земли.

Мур подчеркивал, что истинность наиболее общих предложений - о существовании физических объектов, других людей - неявно заложена в общем способе нашего мышления, в присущей нам во многих случаях уверенности: это мы знаем. Даже отрицание таких положений уже неявно подразумевает существование того (или тех), кто их отрицает. Он устанавливает тесную смысловую (аналитическую) связь понятий "быть внешним по отношению к сознанию", "встречаться в пространстве" и других. В пределе этих обоснований обнаруживаются очевидные факты, которые уже не поддаются критике и не нуждаются в защите. Человек не знает, откуда ему ведомы многие простые и бесспорные истины, он их просто с очевидностью знает. И это знание не может быть поколеблено. Отрицанию очевидного противится весь здравый смысл и даже сам язык, ввергая нас в противоречия, становясь невнятным и запутанным.

Важное значение для решения волновавших его проблем философ придавал анализу ощущений и других форм чувственного опыта.

Много внимания Мур уделил вопросу о соотношении чувственных данных и физических объектов. Он понимает, что анализ ощущений дает ключ к различению "чувственного опыта" и "реальности". С помощью такого анализа, прослеживая и сопоставляя вариации ощущений, ему удалось выявить как бы "зазор" между ощущением и ощущаемым, их несовпадение. Скажем, один и тот же предмет в зависимости от сопутствующих обстоятельств воспринимается то как холодный, то как теплый. Один и тот же цвет простым глазом воспринимается иначе, чем под микроскопом. Предмет в целом может восприниматься как одноцветный, даже если его элементы многоцветны. С помощью таких различий, считал Мур, улавливается, косвенно заявляет о себе то, что он называет объектом и благодаря чему познавательное отношение между субъектом и объектом выступает как "осведомленность", а не греза.

Вместе с тем Мур понимал, что анализ чувственно данного применим лишь в известных пределах и не может быть универсальным методом решения философских проблем. Ведь помимо чувственных данных процесс познания объектов включает в себя еще нечто, благодаря чему в какой-то момент (память подсказывает это) свершается "чудо" перехода от данного образа к уверенности, что этот образ к чему-то относится. Не ограничиваясь анализом чувственно данного, Мур разрабатывал также процедуры прояснения философских понятий, тезисов, парадоксов, придавая все большее значение смысловому анализу языка.

Анализ, по Муру, предполагает употребление языка с присущим ему различением слов и понятий, предложений и высказываний. Это делает возможным своего рода "перевод", замену одних выражений другими, тождественными им по смыслу. Суть анализа - прояснение понятий и высказываний, а не открытие новых фактов о мире. Философ указал некоторые условия правильного анализа, в частности требование тождества анализируемого и анализирующего понятии, хотя такое требование ведет к парадоксу анализа и затрудняет его строгое определение.

Придавая анализу большое значение, Мур все же видел в нем только одну из задач философии, вовсе не считая, что последняя сводится к анализу. Он отчетливо различал философское утверждение истин здравого смысла и философский анализ этих истин, процесс доказательства философских высказываний и анализ посылок, заключений этого доказательства. Иначе говоря, не ставилась под сомнение ценность самой философии, а ее важнейшим делом представлялось стремление описать универсум в целом.

Воздействие Мура на развитие философской мысли в Англии первой половины XX века общепризнанно. И главное - он оказал весьма заметное влияние на сам стиль философствования. Его ученики отмечают: "Философия после Мура никогда не сможет стать такой, какой она была до Мура, - из-за стандартов точности и утонченности, которые он внес в философствование, и, что еще важнее, из-за направленности, которую он задал философским исследованиям". Не только аргументы, изложенные в текстах (их не так уж много), но и постоянное общение Мура с коллегами и учениками, его лекции, участие в дискуссиях способствовали усилению позиций философского реализма. Мур возродил исконно английскую философскую традицию эмпиризма и здравого смысла, придал ей обновленный облик, отмеченный пристальным вниманием к языку. Это и стало истоком аналитической философии. Мур дал импульс аналитическому движению в философии. Вслед за ним на эту стезю вступил Б. Рассел, внесший решающий вклад в формирование философии логического анализа.

3. Логический анализ

Бертран Рассел (1872-1970) - всемирно известный английский ученый, философ, общественный деятель. В шестнадцать лет он прочитал "Автобиографию" своего крестного отца Дж.С. Милля, произведшую на него большое впечатление. Перу Милля принадлежал и первый теоретический труд по философии, прочитанный Расселом в восемнадцать лет. Эта работа ("Система логики") оказала заметное влияние на будущие философские позиции Рассела.

В творчестве Рассела выделяются три периода. Первый, отданный освоению математики и философии, длился - вместе с учебой - около десяти лет (1890-1900). Следующий, наиболее плодотворный период (1900-1910), был посвящен логическому исследованию основ математики. В это время Рассел написал книгу "Принципы математики" (1903), статью "Об обозначении" (1905) и в соавторстве с А.Н. Уайтхедом - фундаментальный труд "Principia Mathematica" ("Начала математики"). Последняя работа, завершенная к 1910 году, принесла авторам мировую известность. Сорокалетний Рассел вступает в третий период, основным содержанием которого стала разработка широкого круга философских тем и публикация популярных работ, которые сам Рассел ценил гораздо больше, чем изыскания для узкого круга специалистов.

Прожив почти сто лет, Рассел создал множество трудов, охватывающих теорию познания и историю философии, проблемы религии и морали, педагогику и политику. Он весьма полно осветил и критически проанализировал собственное творчество и эволюцию взглядов в "Автобиографии", статье "Мое интеллектуальное развитие" и книге "Мое философское развитие". Общефилософские рассуждения автора порою были эклектичны, он часто подпадал под разные влияния и вырабатывал несколько отличающиеся одна от другой концепции. Наиболее серьезные и устойчивые его философские интересы были связаны с математикой и символической логикой. В эти области знания он внес фундаментальный вклад, определивший развитие аналитической философии.

Неизменно устойчивым оставалось также пристальное внимание Рассела к изучению природы познания. Это не означало, что философская проблематика сужалась для него до теории познания: вопрос "что собой представляет мир, в котором мы живем", рассматривался как более важный. Но ответить на этот вопрос можно было, только поняв, могут ли человеческие существа что-либо знать, и если могут, то что и как. Следуя традиции Юма и Канта, Рассел различает два принципиально разных подхода к познанию: натуралистический, опирающийся на здравый смысл, и значительно более глубокий - философский, основанный на критическом отношении к результатам познания. Характерная черта первого - наивный реализм, уверенность, что вещи таковы, какими они воспринимаются. В ходе же философского исследования осознается, что на месте как будто бы очевидного, простого на самом деле существуют сложные структуры, возникает сомнение в достоверности "простых" ситуаций, прежде казавшихся несомненными. В результате на смену твердой уверенности приходит методическая осторожность. Зрелое научное познание (а таковым для Рассела и большинства философов науки вообще, как правило, выступали физика и математика) признает существование значительной дистанции между знанием и его объектом, учитывает сложность способов воссоздания объектов в ходе научного исследования.

Рассел характеризовал свои позиции как научный здравый смысл. Он исходил из того, что мир в обычном его понимании - это мир людей и вещей, что за горизонтом нашего "малого" мира существует мир "большой" - Вселенная. Ее составляющие - события, существующие в виде цветных пятен определенного оттенка и формы, осязаемых свойств, звуков определенной высоты, длительности и другие. Каждый такой элемент называется единичным. Считается бесспорным, что нами познана лишь бесконечно малая часть Вселенной, что "прошли бесчисленные века, в течение которых вообще не существовало познания", и, возможно, "вновь наступят бесчисленные века, на протяжении которых будет отсутствовать познание". Не ставится под сомнение и то, что, говоря о "познании", обычно предполагают различие познающего и познаваемого. Здравый смысл не противопоставляет сколько-нибудь резко науку и обыденное знание, знания и верования, поскольку признает: наука в основном говорит истину, к знанию мы движемся через мнение (полагание), различие же того и другого не столь уж принципиально и определяется лишь степенью правдоподобия.

Наиболее крупные из философских работ Рассела по теории познания "Анализ сознания" (1921) и подытоживший многолетние размышления труд "Человеческое познание, его сфера и границы" (1948). В своих общефилософских рассуждениях о познании Рассел в целом повторяет много известного из работ Д. Юма, И. Канта, Дж.С. Милля, Э. Маха и других. Что было ново, так это увлекшая его и успешно решенная задача: дать эмпиризму прошлого, как правило опиравшемуся на психологию, эффективный логический аппарат. В идеях и методах успешно развивавшейся в это время математической (или символической) логики он обнаружил мощное подкрепление традиции эмпиризма, номинализма и атомизма в теории познания.

Подлинным достижением стали выдвинутые им новые идеи в области логического анализа знания, оказавшиеся весьма эффективными и для решения задач, традиционно считавшихся философскими. Это привело Рассела к убеждению, что логика, даже в ее современном формализованном виде, глубоко связана с философией. Отличительной чертой аналитической философии прежде всего и стало небывалое сближение логики и теории познания.

Существенную роль здесь сыграло исследование Расселом и А. Уайтхедом оснований математики, которое после 10 лет напряженного труда увенчалась трехтомным сочинением "Principia Mathematica" ("Начала математики"). Авторы стремились осуществить сформулированную Г. Фреге программу логицизма (доказать, что чистая математика есть ветвь логики). Поставленная задача была успешно решена. Для многих проблем обоснования математики, которые прежде исследовались достаточно умозрительно, были найдены строгие решения с помощью логико-математических методов. Труд "Начала математики" был воспринят современниками как математический, логический и философский триумф. Математические проблемы тесно переплелись в нем с проблемами логико-философскими, решение которых выпало на долю Рассела.

Приняв программу логицизма, он проникся убеждением, что ни одно понятие, ни одна аксиома не должны приниматься на веру. Предполагалось, что логика и математика в принципе однородны, что как простейшие законы логики, так и сложные теоремы математики выводимы из небольшого набора элементарных идей, что математика - это по сути та же логика, только более зрелая, развитая. Эта мысль уже была высказана к тому времени Фреге. Особая роль в его программе логицизма возлагалась на решение сложных логических проблем, прежде всего устранения парадоксов. Но его философские взгляды (платонизм) помешали ему реализовать свои идеи логического анализа языка и развития аналитической философии. Это удалось сделать Расселу и во многом благодаря принципиально иной философской платформе, соответствовавшей самой технологии и процедурам логического анализа.

Важнейшие логические открытия Рассела - теория описаний и теория логических типов. Главный предмет теории описаний - обозначающие выражения, обеспечивающие информативность сообщений и связь языка с реальностью. Внимание Рассела привлекли характерные трудности их употребления, порождаемые нашей склонностью за каждым грамматически правильным обозначающим выражением усматривать соответствующий ему объект. Например, мы говорим: "Я встретил человека", хотя человека вообще встретить невозможно. Давно известны трудности, таящиеся в обобщающих выражениях: они мыслятся как обозначения неких абстрактных сущностей (универсалий), что ведет к "реализму" платоновского типа.

Анализ языка выявлял все новые и новые логические головоломки и сопутствующие им философские трудности, в принципе известные давно и наиболее характерные для абстрактных уровней рассуждения. Острее всего это проявилось в парадоксах оснований математики, с чем и столкнулся Рассел. Здравый смысл и уроки философского критицизма подсказывали ему, что реально дело обстоит не так, как порой нам внушает язык.

В основу расселовского анализа обозначающих фраз (теории описаний) легло представление о том, что значение обозначающего выражения можно узнать либо путем прямого знакомства с соответствующим обозначаемым предметом, либо с помощью его описания. Знакомство - непосредственное указание на именуемый предмет, его наглядное, чувственное предъявление. Описание же - словесная характеристика предмета по его признакам. Во избежание путаницы Рассел предложил строго различать имена и описания как два разных типа отношения знаков к объекту. Кроме того, он отметил, что описание может быть определенным - относиться к индивидуальному конкретному предмету ("столица Англии" и другим) и неопределенным - относящимся к классу предметов. Новым важным уточнением Рассела стало разграничение собственных имен и определенных описаний. Он подчеркивал, что даже определенное (индивидуализированное) описание все же прямо не указывает на соответствующий предмет, поскольку берет признак в абстракции от его носителя. В результате можно, например, понимать выражение "человек, открывший эллиптическую форму планетных орбит", но не знать, что этим человеком был Кеплер. Наконец, в теории описаний было предложено новое, проясняющее суть дела толкование предложений, включающих в себя обозначающие фразы. Рассел пришел к выводу, что трудности в понимании обозначающих фраз порождаются неправильным анализом предложений, в состав которых они входят. Существенную роль в адекватном анализе играет понимание высказывания в целом как переменной, смысл которой зависит от входящих в него выражений.

Расселовскую концепцию логики, выросшую из философии математики, отличал крайний номинализм. Логика отождествлялась с синтаксисом, с правилами осмысленной расстановки слов. Всякий символ, выходящий за рамки простого именования единичного объекта, толковался как ничему в действительности не соответствующий. Иначе говоря, любое сколько-нибудь общее понятие (например, класса предметов) мыслилось просто как слово, "символическая фикция", а операции над этими понятиями - как чисто словесные.

Наряду с теорией описаний для преодоления логических трудностей и парадоксов Рассел выдвинул теорию типов, согласно которой "то, что включает всю совокупность чего-либо, не должно включать себя". Иными словами, Рассел предложил четко разграничить классы понятий по степени их общности. Четкое разделение логических типов (категорий) и установление языковых запретов на их смешения имело своей целью избавиться от "незаконных всеобщностей" и устранить парадоксы, возникающие, по Расселу, из-за неограниченного оперирования с понятием "все".

Из расселовской теории следовало, что при смешении логических типов (категорий) возникают предложения, лишенные смысла, которые нельзя охарактеризовать ни как истинные, ни как ложные. Такие ошибки приводят к логически тупиковым ситуациям, предотвратить которые и призвана теория типов. Не претендуя на объяснение, а тем более изменение реальной практики употребления языка, она вносила категориальную ясность в его работу. Этот вывод повлиял на все последующее развитие аналитической философии.

Так в результате указанных исследований развивается логический анализ. Его задача не рассмотрение объектов, не получение новых истин о мире (это дело науки), а уточнение, прояснение смысла слов и предложений, составляющих знание. Это достигается путем перевода, переформулирования менее ясных положений в более ясные. Рассел выдвинул развернутую теорию логического анализа как метода перевода знания на более точный язык. Учение об анализе было логической концепцией, к которой Рассел пришел через философию математики. Логический анализ был связан прежде всего с проблемами языка.

"Наше исследование, - писал Рассел, - нужно начинать с проверки слов, а затем синтаксиса". Но в то же время считается, что прояснение языка оказывается средством более четкой информации об объектах, поскольку оно проясняет смысл, предметное содержание высказываний.

Рассел не ограничился применением данного метода к математике, методу логического анализа было дано также философское толкование и применение, что вызвало к жизни широкое течение так называемой аналитической философии.

Как отмечал Рассел, его логическая доктрина привела его в свою очередь к определенному виду философии, как бы обосновывающему процесс анализа. Свою философию Рассел прямо базирует на своей логике: "Моя логика атомистична. Отсюда атомистична и моя метафизика. Поэтому я предпочитаю называть мою философию "логический атомизм". Выдвинув тезис, что логика есть сущность философии, Рассел приходит к следующему выводу: "Я считаю, что логика фундаментальна для философии, и школы следует характеризовать скорее по их логике, чем по их метафизике". Итак, в противоположность прежнему представлению о философской нейтральности формальной логики Рассел защищает положение об ее активной и даже основополагающей роли, разработав идею логического метода построения и обоснования философии.

4. От "Логико-философского трактата" к "Философским исследованиям"

Людвиг Витгенштейн (1889-1951) - один из самых оригинальных и влиятельных мыслителей XX столетия, в творчестве которого соединились идеи зародившейся в Англии аналитической философии и континентальной, прежде всего немецкой мысли (И. Кант, А. Шопенгауэр и другие). В работах Витгенштейна заметно влияние античной классики (Платон, софисты), философии жизни (Ф. Ницше), прагматизма (У. Джеймс) и других течений. Вместе с тем он самобытный мыслитель, органично соединивший две характерные черты философии XX века: интерес к языку и поиск смысла, сути философствования. В аналитической философии ему суждено было занять особое место, стать центральной фигурой, без которой уже трудно представить общую панораму этого движения и даже современный облик мирового философского процесса в целом.

В философском творчестве Витгенштейна выделяются два периода - ранний (1912 - 1918) и поздний (1929-1951), связанные с созданием двух концепций-антиподов. Первая из них представлена в "Логико-философском трактате" (1921), вторая наиболее полно развернута в "Философских исследованиях" (1953).

Тексты философа необычны по форме: они составлены из кратких пронумерованных мыслей-фрагментов. В "Трактате" это строго продуманная череда афоризмов, в отличие от "Исследований", выполненных совсем в ином ключе - как собрание "эскизных" заметок, не подчиненных четкой логической последовательности.

Созданные в разное время, с разных позиций две концепции Витгенштейна "полярны" и вместе с тем не чужеродны друг другу. В обеих раскрывается принципиальная связь философских проблем с глубинными механизмами, схемами языка. Развивая первый подход, Витгенштейн продолжал дело Фреге и Рассела. Вторая, альтернативная программа скорее напоминала позднего Мура. "Ранняя" и "поздняя" концепции Витгенштейна - это как бы "предельные" варианты единого философского поиска, длившегося всю жизнь. Чего же искал философ? Если попытаться ответить одним словом, то можно сказать: ясности. Девиз автора "Логико-философского трактата": "То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, что высказыванию не поддается, следует молчать". Поиск ясности предполагал умение обнажать мысль, снимать с нее "маски" языка, обходить сбивающие с толку языковые ловушки, выпутываться из них, а уж коль скоро мы попали в какую-то из них, то и умение выбраться из нее. С этой точки зрения две его концепции нацелены на решение единой задачи - формирование способов, навыков, приемов корректного (проясненного) соотнесения двух "миров" - вербального и реального, вербального (речевого) разумения и реалий мира (событий, вещей и форм жизни, действий людей). Разнятся же два подхода методами прояснения. В одном случае это искусственно строгие процедуры логического анализа, в другом - изощренные приемы лингвистического анализа - "высвечивания" способов применения языка, каков он есть, в различных ситуациях, контекстах его действия.

Главный труд раннего Витгенштейна - "Логико-философский трактат" (латинское название - "Tractatus logico-philosophicus") - был вдохновлен, по признанию автора, трудами Фреге и Рассела. Общими ориентирами стали для Витгенштейна мысль Рассела "логика есть сущность философии" и поясняющий ее тезис: философия - учение о логической форме познавательных высказываний (предложений). Лейтмотив "Трактата" - поиск предельно ясной логической модели знания-языка и общей формы предложения. В нем, по замыслу Витгенштейна, должна быть ясно выявлена сущность любого высказывания (осмысленного утверждения о той или иной ситуации). А тем самым должна быть раскрыта и форма постижения факта, этой основы основ подлинного знания о мире. Концепция сочинения базировалась на трех принципах: толковании терминов языка как имен объектов, анализе элементарных высказываний - как логических картин простейших ситуаций (конфигураций объектов) и сложных высказываний - как логических комбинаций элементарных предложений, с которыми соотнесены факты. Совокупность истинных высказываний в результате мыслилась как картина мира.

"Логико-философский трактат" - своеобразный перевод идей логического анализа на философский язык. За основу была взята схема соотношения элементов знания в "Началах математики" Б. Рассела и А. Уайтхеда. Ее базис элементарные (атомарные) высказывания. Из них с помощью логических связей (конъюнкции, дизъюнкции, импликации, отрицания) составляются сложные (молекулярные) высказывания. Они толкуются как истинностные функции простых. Иными словами, их истинность или ложность определяются лишь истинностными значениями входящих в них элементарных предложений - независимо от их содержания. Это делает возможным логический процесс "исчисления высказываний" по чисто формальным правилам. Данной логической схеме Витгенштейн придал философский статус, истолковав ее как универсальную модель знания (языка), зеркально отражающую логическую структуру мира. Так логика в самом деле была представлена как "сущность философии".

В начале "Логико-философского трактата" вводятся понятия "мир", "факты", "объекты". И разъясняется, что мир состоит из фактов (а не вещей), что факты бывают сложные (составные) и простые (уже неделимые далее на более дробные факты). Эти (элементарные) факты - или события - состоят из объектов в той или иной их связи, конфигурации. Постулируется, что объекты просты и постоянны. Это - то, что в разных группировках остается неизменным. Поэтому они выделены в качестве субстанции мира (устойчивое, сохраняющееся) - в отличие от событий. События как возможные конфигурации объектов - это подвижное, изменяющееся. Другими словами, "Трактат" начинается с определенной картины мира (онтологии). Но в реальном исследовании Витгенштейн шел от логики. А уж затем достроил ее (или вывел из нее) соответствующую ей онтологию. Расселу понравилась эта концепция, удачно дополнившая его новую атомистическую логику соответствующей ей онтологией и теорией познания, и он дал ей название "логический атомизм". Витгенштейн не возражал против такого названия. Ведь придуманная им схема соотношения логики и реальности и в самом деле не что иное, как логический вариант атомистики - в отличие от психологического варианта Дж. Локка, Д. Юма, Дж.С. Милля, для которых все формы знания выступали как комбинации чувственных "атомов" (ощущений, восприятий и т.п.).

Тесная связь логики с теорией познания (эпистемологией) обусловливалась у Витгенштейна тем, что логические атомы - элементарные высказывания повествуют о событиях. Логическим комбинациям элементарных высказываний (по терминологии Рассела, молекулярным предложениям) соответствуют ситуации комплексного типа, или факты. Из "фактов" складывается "мир". Совокупность истинных предложений дает "картину мира". Картины мира могут быть разными, поскольку "видение мира" задается языком, и для описания одной и той же действительности можно использовать разные языки (скажем, разные "механики"). Важнейшим шагом от логической схемы к философской картине знания о мире и самого мира стало толкование элементарных высказываний как логических "картин" фактов простейшего типа (событий). В результате все высказываемое предстало как фактичное, то есть конкретное, или обобщенное (законы науки) повествование о фактах и событиях мира.

В "Логико-философском трактате" была представлена тщательно продуманная логическая модель "язык - логика - реальность", проясняющая, по убеждению автора, границы возможностей постижения мира, определяемые структурой и границами языка. Высказывания, выходящие за эти границы, оказываются, согласно Витгенштейну, бессмысленными. Тема осмысленного и бессмысленного главенствует в "Логико-философском трактате". Основной замысел труда, как разъяснял автор, состоял в том, чтобы провести "границу мышления, или, скорее, не мышления, а выражения мысли". Провести границу мышления как такового Витгенштейн считал невозможным: "Ведь для проведения границы мышления мы должны были бы обладать способностью мыслить по обе стороны этой границы (то есть иметь возможность мыслить немыслимое). Такая граница поэтому может быть проведена только в языке, а то, что лежит за ней, оказывается просто бессмыслицей" . Весь корпус осмысленных высказываний составляют, по Витгенштейну, информативные повествования о фактах и событиях в мире, охватывающие все содержание знания. Что касается логических предложений, то они обеспечивают формальный аналитический аппарат ("строительные леса") знания, они ни о чем не информируют, не повествуют и тем самым оказываются бессмысленными. Но бессмысленное не означает бессмыслицы, ибо логические предложения, хотя и не имеют содержательной (фактической) информации о мире, составляют формальный аппарат знания.

Тщательно исследуя область знания как того, что может быть высказано, Витгенштейн пытался также выявить, сколь важную роль в философском мироуяснении играет невысказываемое - то, что может быть лишь показано, наглядно продемонстрировано. Проводя границу (в духе Канта), отделяющую знание (высказываемое) от того, "о чем невозможно говорить" и следует хранить "молчание", философ подводил читателя к мысли: именно тут, в особой сфере человеческого духа (ей даются имена "мистическое", "невыразимое") рождаются, живут, так или иначе вненаучным способом решаются, чтобы потом возникнуть вновь, в ином обличье, самые важные и потому наиболее интересные для философа проблемы. К тому, о чем невозможно говорить, философ относит и все высокое: религиозный опыт, этическое, постижение смысла жизни. Все это, по его убеждению, неподвластно словам и может быть явлено лишь делом, жизнью.

Заключение

Логико-философские идеи Рассела стали программными для разработки концепций логического позитивизма (или логического эмпиризма). Рассел признавался, что среди последователей Д. Юма в XX веке он больше всего симпатизирует именно этому направлению. Со своей стороны теоретики Венского кружка, активно разрабатывавшие проблемы логического анализа науки, высоко ценили работы Рассела и опирались на них. Настольной же книгой для них стал "Логико-философский трактат" Витгенштейна.

Девиз Рассела о логике как сущности философии был воспринят в Венском кружке и его филиалах весьма серьезно. Это недвусмысленно выразил Р. Карнап, выдвинувший кредо: "На место не поддающегося распутыванию комплекса проблем, который обычно называли философией, вступает логика науки". Теоретики логического позитивизма (Р. Карнап, X. Рейхенбах, К.Г. Гемпель и другие) продуктивно занимались исследованием логики науки. Философия же для них не была главным делом, она служила лишь общему обоснованию их специально-научных разработок в области логического синтаксиса, семантики научного языка и других проблем. Анализ использовался главным образом как средство решения задач обоснования науки и синтеза (унификации) научного знания. Со временем исследования в русле логического позитивизма приняли все более специальный характер, дав ценные научные результаты (в области логического синтаксиса, логической семантики, вероятностной логики и других). Логико-методологические исследования познания в работах У. Куайна, Г.Н. Гудмена, Н. Решера (США) и других - тоже не столько философские, сколько общенаучные: главным ориентиром и ценностью в них выступает наука, что в значительной мере и выводит полученные результаты за рамки собственно философии.

На основе работ позднего Витгенштейна в 1930-1940-е годы в Великобритании формируется философия лингвистического анализа, или анализа обычного языка. В эти годы Витгенштейн устно излагал свою новую концепцию ученикам. Имели хождение записи его лекций - "Голубая и коричневая книги". Это был исходный вариант его "Философских исследований". С 30-х годов здесь же в работах Г. Райла, Дж. Уисдома, Дж. Остина и других получают развитие идеи, созвучные мыслям Витгенштейна. Как и для последнего, главный предмет их интереса - сама философия. Они хорошо чувствуют специфику философских проблем, их теснейшую связь с механизмами реально работающего естественного языка, ясно понимают их принципиальное отличие от проблем науки. Большое внимание в их работах уделяется глубоко исследованной Витгенштейном теме дезориентирующего влияния языка на человеческое мышление.

Если на базе логического позитивизма были созданы добротные труды по современной логике, то на основе лингвистической философии сформировалась исследовательская программа теоретической лингвистики. В этом проявилась одна из важных функций философии - постановка и первоначальная проработка новых проблем с последующей их передачей науке. Но в аналитической философии XX века мы находим и важные собственно философские достижения: осмысление тесной связи человеческого опыта с речевой коммуникацией, схемами языка, новое понимание на этой основе специфики философской мысли, философских проблем. Первостепенное значение для развития этих представлений имели идеи Л. Витгенштейна. Большая часть трудов философа издается в 1950-1970-е годы, и работа эта еще не завершена. Продолжается освоение его необычных текстов, их комментирование и обсуждение. Может быть, именно с этим обстоятельством связано нарастающее влияние идей и методов аналитической философии.

Идеи аналитической философии повлияли на современную философскую мысль во многих странах. Постепенно это направление превратилось в широкое международное течение, позиции которого в настоящее время наиболее сильны в англоязычных регионах мира.

Список использованных источников

1.Введение в философию [Текст]: Фролов И.Т. и др. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Республика, 2005. - 623 с.

2.Войтов, А.Г. История и философия науки [Текст]: учебное пособие для аспирантов / А.Г. Войтов - 3-е изд. - М.: Дашков и К, 2007. - 691 с.

3.Голубинцев В.О., Данцев А.А., Любченко В.С. Философия для технических вузов [Текст]. Серия "Высшее образование" - Ростов на Дону: Изд-во "Феникс", 2008. - 640 с.

4.Джегутанов, Б.К. и др. История и философия науки [Текст]. Учебное пособие для аспирантов/Б.К. Джегутанов, И. Стрельченко,.В. Балахонский, Г.Н. Хон - СПб.: Питер, 2010. - 368 с.

.Зеленов, Л.А. История и философия науки [Текст]: учебное пособие/Л.А. Зеленов, А.А. Владимиров, В.А. Щуров - М.: Флинта [и др.], 2008 - 471 с.

.История и философия науки: введение в специальность [Текст]: учебное пособие/ [Ф.Д. Демидов]; под общ. ред. А.Д. Урсула. Рос. акад. гос. Службы при Президенте Рос. Федерации. - М.: Изд-во РАГС, 2009. - 432 с.

.История и философия науки [Текст]: уч-е пос-е для аспирантов / [Б.Т. Алексеев [и др.]; под ред.А.С. Мамзина. - СПб. [и др.]: Питер, 2008. - 304 с.

.Канке, Виктор Андреевич. Основные философские направления и концепции науки [Текст]: учеб. пособие для вузов, рек. М-вом образования Рос. Федерации / В.А. Канке. - М.: Логос, 2010. - 327 c.

.Теория и методы в социальных науках [Текст]: учебник для вузов / [Я.Э. Аскильдсен и др.]; под ред. С.У. Ларсена; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (Ун - т); - М.: РОССПЭН, 2009. - 288 c.

.Философия [Текст]: [учебник для вузов, рек. М-вом образования Рос. Федерации / В.Д. Губин [и др.] под ред.В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. - 3 - е изд., перераб. и доп. - М.: Гардарики, 2005. - 828 c.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Лекция 25. Основоположники аналитической философии.

Бертран Рассел.

1. Почему «аналитическая»? Полемика Рассела с монизмом.

2. Задача – построение логически совершенного языка. Анализ пропозиций.

а) Что такое то, в чем мы можем быть убеждены?

б) Что такое убеждение?

в) Что в убеждении конституирует истинность и ложность?

3. Логический анализ языка как инструмент разрешения парадоксов.

4. Логический анализ языка как бритва Оккама. От философии к науке.

Аналитическая философия – одно из ведущих направлений в современной философии, возникшее и получившее наибольшее распространение в англоязычном мире (Британия, США, Австралия). К аналитической философии мы обращаемся в контексте лингвистического поворота , о котором было сказано в прошлый раз в связи с Хайдеггером. Конечно, аналитическая философия никоим образом не относит Хайдеггера к числу своих отцов-основателей, и до сих пор она, пожалуй, выглядит как нечто совершенно чуждое всему, что можно прочитать, например, на страницах «Бытия и времени». Тем не менее, данное направление также сделало язык главным предметом исследования и провозгласило своей целью построение своего рода «философской грамматики», позволяющей отвечать на фундаментальные вопросы о бытии, познании, ценностях и деятельности. Так что аналитические философы вполне могли бы сделать своим девизом хайдеггеровское «язык есть дом бытия », если бы имели склонность к поэтическим формам выражения. Однако вышло так – и в этом едва ли не решающее отличие их способа осуществления лингвистического поворота, – что с самого начала философы-аналитики стремились максимально очистить язык от какой бы то ни было поэтики, сконцентрировавшись на выявлении, а иногда и исправлении его логики.

В данной лекции пойдет речь об основных аспектах учения одного из основоположников аналитической философии – Бертрана Рассела (1872 – 1970 гг.; «Принципы математики», «Философия логического атомизма», «О пропозициях», «Человеческое познание, его сфера и границы»).

1. Почему «аналитическая»? Полемика Рассела с монизмом.

Начало самостоятельной философской биографии Рассела ознаменовано его борьбой с философским монизмом, в частности, с учением о внутренних отношениях английского гегельянца Ф. Брэдли («Видимость и реальность»). Согласно этому учению, всякое отношение между двумя членами выражает прежде всего внутренне присущие им свойства, а в конечном счете – свойство того целого, которое они образуют. Например, если А любит Б, то это отношение состоит в некотором умонастроении, испытываемом А.

Главным доводом в пользу концепции внутренних отношений служит ссылка на закон достаточного основания, который в данном случае применяется так: если вещи не вступают в отношение по своей внутренней природе, то тогда они относятся без какой-либо причины и их отношение является произвольным. Рассел полагает, что этот довод тавтологичен, он содержит логический круг. В нем утверждается, что если между двумя вещами имеется отношение, то это неизбежно, так как иначе они были бы другими вещами. Выходит: – Почему эти вещи в таком отношении? – Потому что таковы их свойства. – А с чего мы взяли, что их свойства именно таковы? – Ну, если бы они были другими, то эти вещи и не состояли бы в таком отношении.

Рассел не только опровергает доводы в защиту концепции внутренних отношений, но и приводит доводы, направленные непосредственно против нее самой. Так, например, данная концепция неприменима к «асимметричным» отношениям, таким как «А раньше Б». Между А и Б отношение «раньше» есть, но между Б и А его нет, хотя вроде бы и Б, и А в обоих случаях одни и те же. Можно попытаться выразить данное отношение с помощью дат, сказав, что эти даты – соответствующие свойства А и Б, но ведь и в этом случае придется сказать, что одна дата раньше другой, т. е. свести отношение к свойствам его членов не удается. Тем более нельзя уже будет сказать, что отношение «А раньше Б» – это свойство их обоих как целого, ведь в этом целом они окажутся не упорядочены.

Кроме того, концепция внутренних отношений приводит к представлениям, слишком сильно расходящимся со здравым смыслом. Допустим (этот пример Рассел обнаруживает у Лейбница) у человека в Европе есть жена в Индии, которая внезапно умирает, тогда этот человек должен внутренне измениться в самый момент ее смерти, еще до того, как до него дойдет печальная весть.

Наконец, главным основанием, по которому Рассел не принимал концепцию внутренних отношений, было то, что она оказывалась несовместима с признанием какой-либо сложности . Ведь из нее следует, что если природа любой части полностью известна, то известна и природа целого, и каждой его части; и наоборот. Значит, ничто не может быть рассмотрено вне отношения к целому; сказать нечто об А, значит сказать и обо всем остальном. Но тогда отношения суть фикции, и существует не множество вещей, а только одна вещь. Соответственно, для строгого мониста последняя и полная истина должна состоять из суждения с одним субъектом (в качестве которого выступает целое) и одним предикатом. Оговорки, что «тождество проявляет себя в различии» или «Единое реализуется во многом», являются для Рассела попросту отступлениями монизма от своих собственных оснований. У монизма нет иного способа быть последовательным, кроме идеалистического – признавать действительное существование лишь одной единственной разумной субстанции, мыслящей саму себя, для которой не может быть никаких частных истин об отдельных вещах, а есть лишь всеобщая истина о целом. Мысль, в которой дана такая истина, должна быть «синтетической» (в смысле – сводящей многое и различное в единое и тождественное), а не «аналитической» (в смысле – выделяющей множество наиболее простых элементов, составляющих реальность – не путайте с аналитическими и синтетическими суждениями у Канта).

Таким образом, выступив против чрезвычайно популярного в Англии на рубеже XIX – XX вв. монизма, Рассел избавился от связанного с ним идеализма и отстоял права анализа как основной составляющей метода философии. Как признавался Рассел в автобиографической книге «Мое философское развитие»: «Я чувствовал настоящую свободу, мне будто удалось вырваться из душного помещения и оказаться на овеваемом свежим ветром морском мысу. Предположение, что пространство и время существуют только в моем уме, меня душило: я любил звездное небо даже больше, чем моральный закон, и Кантовы взгляды, по которым выходило, что моя любовь лишь субъективная фикция, были для меня невыносимы. <…> Я и сегодня придерживаюсь учения о внешних отношениях и связанного с ним плюрализма. Я по-прежнему считаю, что отдельно взятая истина вполне может быть истинной; что анализ не есть фальсификация; что любое не являющееся тавтологией суждение, если оно истинно, истинно в силу своего отношения к факту; и что факты в общем и целом независимы от опыта». (Рассел Б. Мое философское развитие// Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993. С. 17 – 19.)

2. Задача – построение логически совершенного языка. Анализ пропозиций.

Уже на примере приведенных выше доводов Рассела против концепции внутренних отношений отчасти видно, что он разделял неопозитивистскую точку зрения, согласно которой львиная доля философских проблем может быть решена методом логического анализа языка. Как и Карнап, Рассел полагал, что философские ошибки обусловлены «плохой грамматикой» предложений традиционной метафизики, поэтому требуется новая «философская грамматика», имеющая дело с формой предложений и открывающая такие формы и элементы, которые образуют реальность, если предложения оказываются истинными. Т. е. философский анализ, в понимании Рассела, «был способом обнаружения реальной логической формы предложений, которые, как мы считаем, должны быть истинными относительно мира, а также методом открытия формы фактов, делающих наши утверждения истинными». (Страуд Б. Аналитическая философия и метафизика// Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993. С. 161.)

Итак, основным предметом, с которым должен работать философ, оказываются предложения, или пропозиции . Пропозиция – это «то, в чем мы убеждены, когда наше убеждение истинно или ложно ». (Рассел Б. О пропозициях: что они собой представляют и каким образом обозначают// Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск, 1999. С. 109.) Теория пропозиций, выстраиваемая Расселом, призвана отвечать на 3 главных вопроса – см. пункты а), б), в).

а) Что такое то, в чем мы можем быть убеждены? Дабы ответить на этот вопрос, надо для начала определиться с тем, может ли слово «пропозиция» обозначать что-то, кроме формы слов? Рассел отвечает утвердительно. Пропозиция – это символ, поэтому она имеет смысл постольку, поскольку указывает на что-то, кроме самой себя, а именно: на факты , от которых зависит истинность и ложность наших убеждений. Факты – это то, что содержит мир, или «те особенности в устройстве мира, которые делают наши утверждения истинными (если они являются истинными) или ложными (если они являются ложными)». (Там же.) Факты многообразны: этот стол круглый; идет дождь; все люди смертны; планеты движутся вокруг солнца приблизительно по эллипсу; Сократ любит Платона; Наполеон не любит Веллингтона.

В связи с последним примером – Наполеон не любит Веллингтона – возникает вопрос о том, имеют ли место отрицательные факты ? Рассел однозначно признает, что отрицательные факты имеют место. Без них была бы невозможна несовместимость качеств. «Единственная причина, по которой мы можем отрицать “стол - квадратный” посредством “стол - круглый” состоит в том, что круглое не есть квадратное, а последнее должно быть фактом как раз в той степени отрицательным, как и факт, что стол не-квадратный». (Там же. С. 112.) Если пытаться вместо этого говорить об отсутствии факта (Наполеон не любит Веллингтона – отсутствие Наполеон любит Веллингтона), то отсутствие факта само является отрицательным фактом. Определение отрицания через противоположности (отрицать – значит утверждать, что противоположное истинно) тоже не работает, так как «мы должны быть в состоянии сказать, что пропозиция не является истинной, не упоминая никакой другой пропозиции». (Там же. С. 113.) Рассел отмечает, что сами пропозиции всегда являются положительными фактами, – возможно, в этом причина нашей нерасположенности к признанию отрицательных фактов.

Как свидетельствуют приведенные выше примеры, факт – всегда нечто комплексное (составное). Соответственно, и указывающие на них пропозиции являются комплексными символами, значения которых зависят от значений входящих в их состав слов. В свою очередь «значение слова заключается в некотором отношении к объекту или множеству объектов». (Там же. С. 114.) Здесь имеется проблема: отношение, называемое «значением», (1) является непосредственным отношением между словом как физическим событием и самим объектом, или (2) оно должно проходить через «ментального посредника» (идею, образ объекта в сознании)?

(1) – позиция так называемого бихевиоризма (от англ. behavior – поведение, основоположник – американский психолог Дж. Б. Уотсон (1878 – 1958 гг.)). Значение слова сводится к процессам поведения. Всякое использование и понимание языка заключается просто в том факте, что определенные события в физическом мире являются этому причиной и в свою очередь вызывают определенные события в физическом мире. Бихевиоризм стремится дать такое описание значения, которое не вводило бы ничего, что известно только через интроспекцию – самонаблюдение. Т. е. бихевиоризм отвергает ментальные образы по методологическим соображениям: они доступны только одному наблюдателю, а потому не могут быть предметом научного рассмотрения. Бихевиористы даже выражают сомнение в том, что и этот единственный наблюдатель способен осознать нечто, не сводимое к его телесным ощущениям. Ключевым здесь является вопрос о локализации данных интроспекции: если я воображаю своего друга сидящим на стуле, то его нельзя локализовать ни в моем теле, подобно осязательным образам, ни на стуле, который фактически пуст.

Рассел заявляет о своем несогласии с бихевиоризмом и выдвигает два возражения. Первое – эмпирического характера, оно состоит просто в том, что, как известно Расселу из собственного опыта, ментальные образы есть. И, распространяя этот опыт на других, он склонен считать, что люди способны к визуализации (образному мышлению), и возникающие при этом образы не являются предметами или событиями в физическом мире, поскольку они не подчиняются законам физики

Второе его возражение бихевиоризму – теоретическое, связанное с пониманием процесса обучения языку. Например, ребенок учится использовать слово «коробка» по мере того, как раз за разом, по окончании игры, ему дают коробку и велят сложить в нее игрушки. Как получается, что очень скоро ребенок, окончив игру, научается произносить слово «коробка» в отсутствие самой коробки у него перед глазами? Рассел полагает, что это легче всего объяснить, ссылаясь на то, что в воображении ребенка в этот момент возникает соответствующий ментальный образ. Если бы все происходило исключительно в физическом мире, то был бы возможен только последовательный переход от события А – руки полные игрушек к событию В – коробка в поле зрения и затем к событию С – произнесению слова «коробка». Непосредственный переход сразу от А к С возможен в психическом мире, где действуют иные законы причинности. В физическом мире выбросить какое-либо звено причинно-следственной связи невозможно: А – Рассел приходит в ресторан, В – Рассел обедает, С – Рассел сыт. В воображении же можно перейти сразу от А к С, сказав: «Рассел сходил в ресторан, и теперь он сыт».

Все же данный теоретический довод не вполне удовлетворяет Рассела, поскольку он признает, что во многих случаях значение слов можно объяснить без ссылки на ментальные образы. Вообще Рассел выделяет 6 способов понимания слов:

1) В подходящих случаях вы используете слово надлежащим образом. Слыша: «Здравствуйте!» – от приближающегося к вам человека, тоже произносите: «Здравствуйте!».

2) Когда вы слышите слово, то поступаете соответствующим образом. Слыша фразу: «Иванов – автомат!», – Иванов немедленно достает зачетку.

3) Вы ассоциируете слово с другим словом (скажем, в другом языке), которое оказывает соответствующее воздействие на поведение. Мюллер произносит: «Herein!» – и Штирлиц входит в кабинет.

4) Когда слово изучается впервые, вы ассоциируете его с объектом, который есть то, что оно «обозначает». Тем самым слово приобретает отчасти такое же причинное воздействие, как и объект. Пример Рассела: «Слово “Машина!” может заставить вас отпрыгнуть, так же как и машина, но оно не может сломать ваши кости». (Там же. С. 126.) В этом четвертом случае, как и в трех предыдущих, мы произносим слова и производим определенные действия без нужды в каких-либо ментальных образах. «Чтобы человек, используя слово правильно, осознавал его значение, причин не более, чем планете, движущейся правильно, осознавать законы Кеплера». (Там же С. 125.)

Во всех четырех случаях рассматривалось лишь демонстративное использование языка , указывающее на особенности наличной ситуации. Но ведь есть еще и нарративное использование , например, рассказ о воспоминаемом событии. В этом случае возможность образа в памяти у рассказчика и образа в воображении у слушателя создает сущность «значения» слова. Т. е. слова могут использоваться для описания и вызывания образов памяти 5) и воображения 6) – таково использование слов в «мышлении», и бихевиоризм, как полагает Рассел, совершенно не применим для его объяснения.

Выходит, что «”мыслить” значение слова значит вызывать образ того, что оно обозначает» (Там же. С. 124.), несмотря на то, что при обучении языку значение обнаруживается единственно наблюдением за использованием слова. Тем самым, «проблема значения слов редуцируется к проблеме значения образов» . (Там же. С. 127.) Несмотря на возможную скептическую критику, Рассел в общем и целом признает образы «копиями» ощущений. Отсюда, значение образа определяется его отношением к своему «прототипу» , данному в ощущениях. Все образы являются индивидами, но обозначать они могут и индивиды, и универсалии. Я могу ассоциировать образ собаки в моем воображении как с одной определенной собакой, так и с неопределенным множеством всех собак вообще. Правда, рассматривать универсалии, вроде «собаки вообще», мне помогают слова, поскольку два примера слова «собака» в моем языке всегда более схожи, чем два наглядных примера собак. Отношение образа к его прототипу может быть определено приблизительно так: «Если объект О есть определенный прототип (или в случае смутности неопределенный прототип) образа, тогда в присутствии О мы можем опознать его как то, образом “чего” мы обладали. Тогда мы можем сказать, что О является определенным значением (или в случае смутности неопределенным значением) образа. Но, как мы видели, значение в некоторой степени подчиняется воле; “родовой” образ, например, есть просто образ, предназначенный для того, чтобы быть родовым». (Там же. С. 129.)

б) Что такое убеждение? По Расселу, содержанием убеждения является пропозиция , которая «представляет собой действительный факт, имеющий определенную аналогию структуры <…> с фактом, делающим ее истинной или ложной». (Там же. С. 134.) При этом в содержании убеждения Рассел различает словесную пропозицию , которая обозначает образную пропозицию, а она, в свою очередь, имеет объективный референт, зависящий от значения составляющих ее образов.

Что касается формы убеждения , то она представляет собой «веру в образы », простейшими примерами которой могут служить память и ожидание; вообще, «нет какого-либо одного чувства, которое по преимуществу является убеждением». (Там же. С. 134.) Но не следует отождествлять убеждение и с простым существованием образов в уме, ведь бывает, что мы рассматриваем пропозицию без какой-либо веры или неверия в нее. Собственно убеждение, а не простое рассмотрение некоторой пропозиции «является результатом сомнения, решением после обсуждения, с признанием не просто этого, но этого-скорее-чем-того». (Там же. С. 138.)

Возможно, самым общим и надежным критерием убеждения служит то, что «образы, сопровождающиеся убеждением, естественным образом рассматриваются как знаки », т. е. «что-то указывающее за себя на иное событие», на свои прототипы. (См. там же. С. 138.) «Слова [при переводе сопровождаемых убеждением образных пропозиций в словесные] указывают не только на образы, но за образы, на то, что они обозначают ». (Там же. С. 139.)

в) Что в убеждении конституирует истинность и ложность? Рассел прямо заявляет о своей приверженности классическому подходу к проблеме истины, утверждая, что для него «истина заключается в корреспонденции , а не в когеренции» (Там же. С. 139.) – данные термины фигурировали в самой первой лекции. Итак, истина определяется через соответствие . Между чем это соответствие устанавливается? Мы уже выяснили, что для образных пропозиций «значение» – это их «указывание на объективный коррелят (на факт)», а для словесных – это указывание на образную пропозицию, при этом еще и указание «за образы», опять-таки, на объективный коррелят.

Но не следует истолковывать данное соответствие как отношение «идеального» к «реальному» . «Пропозиции являются фактами в точности в том же самом смысле, в котором фактами являются их объективные корреляты. [Этот стол круглый – факт; у меня есть ментальный образ круглого стола – факт; я говорю: «этот стол круглый» ­– факт.] Отношение пропозиции к своему объективному корреляту не является отношением чего-то воображаемого к чему-то действительному; оно представляет собой отношение между двумя равным образом прочными и равным образом действительными фактами. Один из них, пропозиция, составлен из образов с возможной примесью ощущений; другой – может быть составлен из чего угодно». (Там же С. 140.)

Рассел предлагает различать два аспекта вопроса об истинности :

1) в формальном аспекте речь идет об отношениях между формой пропозиции и формой ее объективного коррелята. Пропозиция «А слева от В» истинна, когда, действительно, А слева от В. Таким образом, Рассел предлагает следующее формальное определение истины : «Фраза “А находится слева от В” обозначает образную пропозицию и является истинной, когда последняя истинна, и ложной, когда последняя ложна; с другой стороны фраза “А не находится слева от В” является истинной, когда образная пропозиция является ложной, и ложной, когда последняя истинна». (Там же. С. 145.)

В формальном смысле истинность и ложность первично являются свойства пропозиций, а не убеждений. Но, переходя к важности пропозиций, мы ставим на первое место уже убеждения. Тем самым речь заходит об истинности

2) в материальном аспекте, где имеют значения действия истинных и ложных убеждений. В этом случае «убеждения влияют на действия и, я говорю, влияния истинных убеждений приятны более, чем влияния ложных убеждений». (Там же С. 145.) Однако Рассел подчеркивает, что считать это определением истины было бы неверно.

Напомню, что все эти рассуждения призваны были внести вклад в дело построения логически совершенного языка, что для Рассела означало создание своего рода «атомистической логики». «Говоря, что моя логика атомистична, я имею в виду, что разделяю убежденность здравого смысла в существовании многих отдельных предметов. <…> Атом, который я хочу получить – это атом логического, а не физического анализа». (Рассел Б. Философия логического атомизма// Цит. изд. С. 4 – 5.) Если не вдаваться в частности, то смысл предложенной Расселом метафоры «логический атомизм» становится в общих чертах понятен исходя из того, как он представлял себе логически совершенный язык . Это такой язык, где «слова в пропозиции однозначно соответствовали бы компонентам соответствующего факта, за исключением таких слов, как “или”, “не”, “если”, “тогда”, которые выполняют иную функцию. В логически совершенном языке для каждого простого объекта будет не более одного слова, а все, что не является простым, будет выражено комбинацией слов, и эта комбинация, конечно, производна от входящих в нее слов для простых предметов, одно слово для каждого простого компонента. Язык такого типа будет полностью аналитическим и сразу же будет показывать логическую структуру утверждаемых или отрицаемых фактов». (Там же. С. 23.)

3. Логический анализ языка как инструмент разрешения парадоксов.

Ни обыденный язык, ни традиционный язык метафизики подобным требованиям не удовлетворяют, что приводит ко множеству парадоксов. Например, истинно ли утверждение: «Король Франции лыс»? Как ответить на такой вопрос притом, что сейчас вроде бы во Франции нет никакого короля? Рассел разрешает этот парадокс, указывая на то, что он становится возможным, поскольку в разбираемой фразе некоторым образом говорится меньше того, что она на самом деле означает. «Король Франции» – это неполный символ, который выглядит как простое имя, но «на самом деле», или логически, представляет собой сокращенную дескрипцию (описание). А для дескрипций Рассел выдвигает следующее правило: «Любое высказывание, в которое дескрипция имеет первичное вхождение, влечет, что описываемый объект существует». (Там же. С. 77.) Под «первичным вхождением» имеется ввиду, что пропозиция, относящаяся к этой дескрипции, не является частью большей пропозиции, вроде: «Я был в Париже, видел там короля Франции и своими глазами убедился в том, что король Франции лыс». Так вот, фраза в парадоксе на самом деле подразумевает: «Существует такой человек, как король Франции, и этот человек лыс», значит ее отрицание: «Либо не существует такого человека, как король Франции, либо, если такой человек существует, то этот человек не лыс». То есть, в логически совершенном языке устраняются какие-либо недоговоренности, и за счет этого становится полностью «прозрачной» и ясной форма всех пропозиций, поэтому парадоксы исчезают.

Или знаменитый парадокс лжеца: истинно ли утверждение «Все мои утверждения ложны»? (Или просто: истинно ли «Я лгу».) Как отмечает Рассел поэтому поводу: «Во всех логических парадоксах есть своего рода рефлексивная само-отнесенность <…> она включает в себя в качестве члена тотальности нечто указующее на эту тотальность и могущее иметь определенное значение, только если тотальность уже фиксирована». (Рассел Б. Мое философское развитие// Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993. С. 26.) Утверждение «Все мои утверждения ложны» относится к тотальности утверждений, и только, включив его в эту тотальность, мы получаем парадокс. Но как раз-таки общность любой разновидности не может быть членом самой себя, имеет место иерархия классов. Разделив утверждения на иерархически соотносящиеся типы: например, 1- утверждения, не указывающие на какое-либо множество других утверждений; 2 – утверждения, указывающие на утверждения первого типа, и т. д. – мы избавимся от парадокса лжеца, поскольку ему придется указать, каким типом лжеца он является. «Я утверждаю ложную пропозицию первого типа» является утверждением второго типа и т. д. Всякий раз на каждом новом витке лжец будет определенно оставаться лжецом.

Кроме того, логически совершенный язык позволяет осмысленно высказываться о существовании. Здесь, как мы уже встречали у Карнапа, Рассел утверждает, что имеет смысл говорить только о существовании предметов определенного вида , а значит – существуют, собственно, факты, а не индивиды. Так, «Гоголь существует» – скверно с точки зрения грамматики. Можно сказать «автор “Тараса Бульбы” существует», поскольку «автор “Тараса Бульбы”» – это не имя, а дескрипция, которую можно представить как пропозициональную функцию «Х написал “Тараса Бульбу”», выражающую возможность факта. Тогда «автор “Тараса Бульбы” существует» означает «Имеется значение С, для которого пропозициональная функция «Х написал “Тараса Бульбу”» всегда тождественна “Х есть С” истинно». (См. Там же. С. 27.) Т. е. Рассел убежден в том, что «индивидуумы, имеющие место в мире, не существуют, или скорее, бессмысленно говорить, что они существуют, и бессмысленно говорить, что они не существуют. Этого нельзя сказать, когда вы дали им имена, но только тогда, когда вы их описали ». (Рассел Б. Философия логического атомизма. Томск, 1999. С. 79.)

4. Логический анализ языка как бритва Оккама. От философии к науке.

Одна из важнейших функций логического анализа заключается в том, чтобы служить бритвой Оккама, отсекающей от мира лишние сущности и связанные с ними псевдопроблемы. Вообще, – пишет Рассел, – «у нас есть точное арифметическое доказательство, что на небесах или на земле имеется предметов меньше, чем грезится нашей философии». (Там же. С. 86.) Количество выборок из n предметов равно 2 в степени n. Т. е. из трех пирожков: с капустой, с картошкой и с мясом, – можно образовать 8 классов . А из восьми классов пирожков – 256 классов классов пирожков, а число классов классов классов пирожков будет равняться 2 в степени 256.

Выходит, число универсалий имеет тенденцию разрастаться до бесконечности, причем гораздо быстрее, чем растет число индивидов. Поэтому самым общим философским понятиям Рассел стремится дать определения одновременно и отсылающие к опыту, и задействующие формально-логическую терминологию. Например, то, что мы вслед за Хайдеггером несколько напыщенно именовали «сущим», Рассел определяет следующим образом: «Вещи , которые мы называем реальными, подобные столам и стульям, являются системами, рядами классов индивидов , а индивиды представляют собой чувственные данные, когда им случается быть данными вам. <…> Каждый момент стул представляет некоторое количество различных явлений. Все явления, которые он представляет в данный момент, образуют класс. Все эти множества явлений различаются время от времени <…> Так вы получаете во времени ряд различных множеств явлений, и это то, что я имею в виду, говоря о стуле как о ряде классов». (Там же С. 101.)

Реальная вещь отличается от иллюзии тем, что «она обладает целостным множеством корреляций различных видов. Это означает, что данный индивид, который представляет собой явление стула мне в данный момент, не изолирован, но связан определенным, хорошо известным и привычным способом с другими индивидами, таким способом, который отвечает чьим-либо ожиданиям. И поэтому, когда вы идете и покупаете стул, вы покупаете не только явление, которое он предоставляет вам в данный момент, но также и те другие явления, которые он продолжает предоставлять, когда оказывается дома». (Там же. С. 102.)

Также Рассел стремится избежать того поистине бесконечного поля для метафизических спекуляций, которое открывает проблема человека, и ограничивается тем, что «человек является определенным рядом опытов» . «Мы не будем отрицать, что метафизическое Эго может существовать. Мы просто будем говорить, что этот вопрос ни в коей мере нас не интересует, поскольку об этом предмете мы ничего не знаем и не можем знать, а стало быть, он очевидно не может быть вещью, которая входит в науку каким-либо способом. То, что мы знаем, представляет собой ту нить переживаний, которая создает личность, и которая соединяет посредством определенных эмпирически данных отношений таких, например, как память». (Там же. С. 104.)

Наконец, в том, что касается излюбленной метафизической проблемы «сознание – тело» , Рассел придерживается точки зрения «нейтрального монизма» . Он считает, что попытки дать определение материальной и мыслящей субстанций скорее порождают новые вопросы, нежели позволяют решать какие-либо насущные проблемы науки. Вслед за У. Джеймсом он считает более правильным говорить о том, что «действительный материал [единого, не разделенного на две субстанции] мира может быть структурирован двумя различными способами, один из которых дает вам физику, а другой – психологию». (Там же. С. 104.) Так, например, все тот же стул, взятый в качестве упорядоченных чувственных данных нескольких людей, будет предметом «в физическом мире» – предметом физики, если выражаться строго так, как призывает Рассел. Тот же самый стул, взятый в качестве упорядоченных чувственных данных одного человека, даст нам то, что относится к компетенции психологии.

Рассел в неопозитивистском духе заключает, что философия не имеет в качестве своего предмета каких-то особых вещей (субстанции, духа или материи), не доступных познанию средствами позитивных наук. «Единственное различие между философией и наукой в том, что наука – это то, что более или менее известно, а философия – это то, что неизвестно». (Там же. С. 107.) Благодаря анализу и построению логически совершенного языка «некоторое количество проблем, относившихся к философии, перестанут принадлежать философии и будут принадлежать науке». (Там же.)

Вадим Руднев

Аналитическая философия - философская традиция, объединяющая различные философские направления (логический позитивизм, философию лингвистического анализа, теорию речевых актов). Зарождение аналитической философии в начале ХХ в. связано с кризисом метафизической философии и развитием идей "второго позитивизма" Эрнста Маха и Рихарда Авенариуса. Основоположниками аналитической философии являются Бертран Рассел и Джордж Эдуард Мур. Первый в соавторстве с А. Н. Уайтхедом построил философские основания математической логики и предложил доктрину логического атомизма, развитую Витгенштейном; второй подверг критике традиционную этику и идеалистическую метафизику. Подлинным вдохновителем аналитической философии является Людвиг Витгенштейн и его главный труд "Логико-философский трактат".

Для аналитической философии характерны три главных признака: лингвистический редукционизм, то есть сведение всех философских проблем к проблемам языка; "семантический акцент" - акцентирование внимания на проблеме значения; "методологический уклон" - противопоставление метода анализа всем другим формам философской рефлексии, в частности отказ от построения системы философии в духе классических философских построений ХIХ в.

Аналитическая философия - это прежде всего философия языка: мир видится через призму языка, старая традиционная философия, говорят аналитики, возникла из-за несовершенства языка, многозначности его слов и выражений, "речи, которая запутывает мысли", по выражению Витгенштейна; задача философии состоит в том, чтобы построить такой идеальный язык, который в силу своей однозначности автоматически снял бы традиционные философские "псевдопроблемы" (бытия и сознания, свободы воли и этики). Поэтому аналитическая философия - это прежде всего (на раннем этапе) логико-философская доктрина, стремящаяся к формализации языка, доведению его до совершенства языка логических символов. Эту проблему решали ученики Витгенштейна, члены Венского логического кружка: Мориц Шлик, Отто Нейрат и, прежде всего, Рудольф Карнап. Венский кружок выдвинул доктрину верификационизма, то есть идею о том, что истинность или ложность высказывания (главного объекта анализа аналитиков) и научной теории может быть подкреплена или опровергнута лишь в том случае, если все предложения свести к высказываниям о чувственных данных, или "протокольным высказываниям", которые можно подвергнуть непосредственной эмпирической проверке.

Надо сказать, что идея построения идеального логического языка быстро себя исчерпала. Такой язык нужен и возможен лишь для вспомогательных научно-философских целей, и таким является язык математической логики, но разговаривать, писать стихи и осуществлять множество других речевых актов или языковых игр на таком языке невозможно, "как невозможно ходить по идеально гладкому льду", по выражению позднего Витгенштейна.

Перелом в аналитической философии произошел между мировыми войнами. В 1930-е гг., когда Витгенштейн вернулся в Кембридж из добровольного шестилетнего изгнания (он работал учителем начальных классов в горных альпийских деревнях с 1921 по 1926 г.), вокруг него, читавшего лекции в Тринити-колледже, начался формироваться круг молодых учеников, впитывавших его новые идеи, которые нашли свое окончательное воплощение в книге Витгенштейна "Философские исследования", над которой он работал до самой смерти.

Лингвистический поворот в этой замечательной книге был еще более усилен по сравнению с ранним "Логико-философским трактатом", но в остальном развивались идеи, полностью противоположные тем, которые были основой доктрины "Трактата".

В "Трактате" язык понимался чересчур узко. По сути там рассматривались только предложения в изъявительном наклонении ("Дело обстоит так-то и так-то"). Теперь Витгенштейн обращает внимание на то, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а стало быть, в принципе не может быть подвергнута верификации. Ибо как можно верифицировать такие предложения, как "Иди сюда", "Прочь!", "Как хороши, как свежи были розы!", "Пивка бы сейчас!", "Сколько времени?", то есть восклицания, вопросы, выражения желаний, просьбы, молитвы, приказы, угрозы, клятвы. Именно такие и подобные им высказывания Витгенштейн называл языковыми играми и считал, что именно они являются формами жизни. В сущности, вся книга посвящена анализу языковых игр. "Язык, - писал Витгенштейн, - похож на большой современный город, где наряду с прямыми улицами, проспектами и площадями есть кривые переулки, полуразвалившиеся дома, а также новые районы, похожие один на другой как две капли воды". Задача философа, как теперь понимает ее Витгенштейн, - это попытка помочь человеку разобраться в обыденном языке, в его неоднозначности и путанице ("помочь мухе выбраться из бутылки").

Развивая выдвинутое еще в "Трактате" положение о значении слова, имеющем место лишь в контексте предложения, Витгенштейн углубляет это положение в знаменитой максиме: "Значение есть употребление". Здесь он разрабатывает теорию значения, которую называет теорией семейных сходств. Как все родственники имеют между собой что-то похожее - одно в одном случае, другое в другом, - при этом, однако, нельзя выявить чего-то одного, единого инвариантного значения, которое присутствовало бы у всех членов семьи, - так и значения слов лишь пересекаются друг с другом - нет ни абсолютных синонимов, ни омонимов. Например, слово "старик" может означать в одном контексте "очень пожилого человека", а в другом контексте это слово может означать и молодого человека, например в сленговом обращении друг к другу двух студентов: "Привет, старик!". Слово "вторник" в зависимости от контекста может означать "17 декабря 1996 г.", а может - - "24 декабря того же года". Один из опосредованных учеников Витгенштейна, блестящий современный аналитик Сол Крипке, назвал такие слова нежесткими десигнаторами": их значения меняются при переходе из одной ситуации в другую (из одного возможного мира - в другой - см. семантика возможных миров). В противоположность таким словам, например, фамилии и имена-отчества или числа не меняют своего значения при переходе из одного возможного мира в другой, поэтому Крипке назвал их жесткими десигнаторами. То есть такие, например, выражения, как "нынешний президент США Билл Клинтон" или "число 8" являются жесткими десигнаторами.

В "Философских исследованиях" Витгенштейн остроумно доказал, что язык является в принципе социальным явлением, невозможен некий индивидуальный язык, который мог бы понимать только говорящий на нем. Проблема сознания, в частности "чужого сознания" (other mind), вообще очень занимала поздних аналитиков (не только Витгенштейна; Гилберт Райл написал по этому поводу целую книгу "Понятие сознания" - это была альтернативная аналитическая философия по отношению к господствующей витгенштейновской). Как проникнуть в чужое сознание? Либо благодаря наблюдениям за поведением индивида, либо доверяя его свидетельству. Но свидетельство может быть ложным, а поведение - притворным.

Идеи "Философских исследований" Витгенштейна были с воодушевлением приняты англосаксонским философским сообществом. Вся аналитическая философия 50 - 60-х гг. ХХ в. так или иначе оказалась под влиянием этого стимулирующего произведения. На его основе оксфордский философ-аналитик Джон Остин, а вслед за ним Джон Серль из Беркли (Калифорния) строят теорию речевых актов, учение о том, как производить действия при помощи одних слов, например пользуясь такими выражениями, как "Я приветствую вас!" или "Объявляю заседание открытым!" (здесь высказывание при определенных условиях совпадает с действием; слово и дело совпадают). Джон Уиздом разрабатывает теорию лингвистичеекой терапии, учения, согласно которому язык лечит говорящего и слушающего (здесь впервые в явном виде пересеклись аналитическая философия и психоанализ). Джеймс Хадсон разрабатывает лингвистическую апологетику, учение о том, что отношения человека с Богом есть разновидность языковой игры. Наконец, появляется аналитическая философия вымысла, утверждающая, что если Шерлок Холмс и не существовал, "то он мог бы существовать при других обстоятельствах" (формулировка Сола Крипке).

Современная аналитическая философия - это огромная "фабрика мысли" с большим количеством интеллектуальных цехов. Постепенно проводятся линии к феноменологии (Карл Апель) и даже к философскому постмодернизму (Ричард Рорти). Ответить на свой основной вопрос: "Где кончается язык и начинается реальность?" - аналитическая философия, пожалуй, так и не смогла, но в процессе ответа было сделано так много интересного, что можно с уверенностью сказать, что эта языковая игра стоила свеч.

Список литературы

Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. - М., 1994.

Мур Дж. Э. Принципы этики. - М., 1984.

Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. - М., 1956.

Аналитическая философия: Антология / Под ред. Грязнова А.Ф. - М., 1993.

Грюнов А. Ф. Аналитическая философия // Современная западная философия: Словарь. - М., 1991

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ, доминирующее направление в англоязычной философии 20 века. В широком смысле определяет стиль философского мышления, характеризующийся такими качествами, как строгость, точность используемой терминологии, осторожное отношение к философским обобщениям и спекулятивным рассуждениям. Для философов аналитической ориентации сам процесс аргументации и его структура не менее важны, чем достигаемый с их помощью результат; многие из них при этом опираются на формальную (математическую) логику, эмпиристскую эпистемологию и данные науки. Язык рассматривается не только как важное средство изложения философских идей, но и как самостоятельный объект исследования. Аналитическая философия не представляет собой целостной школы, ориентирующейся на единообразно сформулированный набор принципов, так что, скорее, можно говорить об аналитическом движении в философии (по аналогии, например, с феноменологическим движением), в русле которого сформировалась преобладающая парадигма философской рациональности 20 века.

Исторические корни . Черты аналитико-рационалистического стиля философствования обнаруживаются в сократической индукции, платоновской диалектике, в аристотелевских «Аналитиках», в семантичных идеях софистов и стоиков.

Средневековые схоластические трактаты и диспуты являются ярким примером доказательности, аналитичности и концептуальной строгости. Особенно следует отметить логико-семантичные идеи британских схоластов Дунса Скота и У. Оккама.

В Новое время преимущественно внимание к языковой и эпистемологической стороне философской деятельности стало отличительной чертой английской философии. В критической эпистемологии Ф. Бэкона «идолы рынка (площади)», препятствующие познанию истины, возникают в результате беспорядочной речевой коммуникации. Классификация языковых знаков Т. Гоббса лежит в основе его аналитико-синтетической методологии исследования естественных и искусственных тел (в том числе государства). Выдвинутый Дж. Локком принцип психологического атомизма (мышление предстаёт как комбинирование исходных элементов чувственности - «простых идей») был развит Дж. Беркли, рассматривавшим все вещи и явления как комбинации идей-ощущений, источником которых является Высшее существо (реальная причинная связь заменена у Беркли знаковыми отношениями между группами ощущений). В более последовательной феноменалистской доктрине Д. Юма единственный вид реальности - сфера перцептуального опыта - представлена как сложная ассоциативная комбинация «впечатлений» и их копий - идей. Линию Юма и других британских эмпиристов-аналитиков продолжил в 19 веке Дж. С. Милль, усовершенствовавший логико-индуктивные процедуры философии и методологии науки.

Важный вклад в формирование аналитического стиля философствования внесли такие представители «континентальной» европейской философии, как Р. Декарт, разработавший новую модель сознания (философы-аналитики считают его основателем философии сознания в современном понимании), Г. В. Лейбниц, создавший логическую теорию отношений, И. Кант, трансцендентальная аргументация которого стала для философов-аналитиков одним из излюбленных приёмов рассуждения и доказательства, Ф. Брентано с его идеей интенциональности сознания.

Логический атомизм 1910-20-х годов . У истоков аналитической философии стояли немецкий логик и философ Г. Фреге («О смысле и значении», 1892) и английские философы Дж. Э. Мур и Б. Рассел, выступившие в 1898 году с резкой критикой британского абсолютного идеализма, монистической концепции которой они противопоставили плюрализм, а принципу холизма (целостности) — атомизм. Согласно Расселу (лекции «Философия логического атомизма», 1918, и статья «Логический атомизм», 1924), Вселенная состоит из отдельных элементов («атомов»), которые имеют логический характер и далее неразложимы, в отличие от сложных объектов («логических фикций») являются абсолютно простыми и вступают во внешние (функциональные) отношения друг с другом. «Атомы» обозначаются в языке с помощью «логически собственных имён», указывающих на объекты в мире, которые даны в непосредственном «знании-знакомстве». Пределом логического анализа являются элементарные высказывания («атомарные предложения»), которые фиксируют элементарные факты (обладание единичной вещью, некоторым свойством или же наличие некоторого отношения). С помощью логических связок атомарные предложения соединяются в молекулярные, которые сами по себе не существуют (ибо ничто в мире не соответствует словам «и», «или», «если») и суть функции истинности входящих в них атомарных предложений.

У Л. Витгенштейна периода его «Логико-философского трактата» (1921) элементам языка («именам») также соответствуют элементы реальности («объекты») как их семантичные значения. Соединение «объектов» даёт элементарные факты («положения дел»), обозначаемые с помощью элементарных предложений, которые, как и элементарные факты, абсолютно независимы друг от друга. Способность языка обозначать «факты» определяется его внутренней логической структурой. В этом смысле границы языка совпадают с границами «мира», а всё, что оказывается за пределами «мира фактов» и формулируется в виде метафизических, религиозных, этических, эстетических предложений, характеризуется в «Логико-философском трактате» как «мистическое» и «невыразимое». Программная установка Б. Рассела и Витгенштейна предполагала построение логически совершенного языка, выявляющего логическую форму научных высказываний.

Логический позитивизм 1930-40-х годов . Безграничная уверенность в возможностях нового метода анализа, в основе которого лежали достижения математической логики, получила ещё более яркое выражение в 1930-е годы в трудах философов и учёных, входивших в Венский кружок (М. Шлик, Р. Карнап, О. Нейрат, Ф. Вайсман, К. Гёдель и др.), в Великобритании - в работах А. Айера. Этот этап развития аналитической философии получил название логического позитивизма в связи с отказом его представителей от традиционных онтологии и философской теории вообще в пользу логико-семиотической деятельности по прояснению терминов и предложений языка науки. Идеи логического позитивизма были близки многим представителям львовско-варшавской школы (Я. Лукасевич, А. Тарский, К. Айдукевич и др.), а также связанного с Венским кружком берлинского Общества эмпирической философии (Х. Рейхенбах и др.).

В основе программы Венского кружка лежала доктрина верификационизма, согласно которой значение предложения, фразы или отдельного термина определяется способом его опытной проверки верификации. Вначале предполагалась прямая верификация научных утверждений в непосредственном чувственном опыте субъекта, фиксируемом с помощью так называемых протокольных предложений. Возникавшие при этом трудности (например, невозможность верификации всеобщих научных законов или утверждений о прошлых событиях и тому подобное) привели в дальнейшем к отказу от требования прямой верификации и замене его принципиальной верифицируемостыо, устанавливающей научную осмысленность предложений (т. е. их способность быть либо истинными, либо ложными). Все остальные предложения были отнесены к разряду неосмысленных, в том числе утверждения традиционной философии («метафизики»), которая трактовалась как неадекватное выражение иррационального «чувства жизни» (Р. Карнап). Резко разделяя знание логико-математическое, которое рассматривалось как аналитическое и априорное, и знание эмпирическое (синтетическое, фактуальное), логические позитивисты отвергали кантовское понятие априорного синтетического знания. Первоначально отдавая предпочтение логико-синтаксическому анализу языка науки, в дальнейшем представители логического позитивизма перенесли акцент на логико-семантический анализ. Стремление создать унифицированную систему различных областей знания привело Карнапа и О. Нейрата в конце 30-х - начале 40-х годов к выдвижению физикалистской программы, предполагавшей описание данных различных наук на интерсубъективном языке физики, что должно было способствовать унификации научного знания. Перед 2-й мировой войной многие представители логического позитивизма эмигрировали из континентальной Европы в США и Великобританию, способствуя распространению там своего учения.

В конце 1950-х годов доктрина логического позитивизма была подвергнута критике в рамках самой аналитической философии американскими философами У. Куайном, Г. Н. Гудменом, У. Селларсом и др. с позиций прагматизма. Решающее значение имело опровержение Куайном разграничения так называемых аналитических предложений (т. е. предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов) и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Куайн отверг также принцип верифицируемости значения, требующий подтверждения или отрицания каждого отдельного утверждения, поскольку считал ошибочным рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте языковой системы или теории. Этому подходу он противопоставил холистическую установку: проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения или гипотезы.

Философия лингвистического анализа получила распространение в Великобритании и США в 1930-60-е годы. Она связана с философским анализом естественного языка, метод которого был впервые разработан Дж. Э. Муром в целях перевода (или перефразировки) неясных, вводящих в заблуждение выражений в другие, более ясные выражения естественного языка. При этом переводимые выражения должны были оставаться синонимичными. Другим важным источником для возникновения лингвистической философии явилось учение позднего Л. Витгенштейна, отказавшегося с конце 1920-х годов от выявления априорной структуры языка и понимания значения как обозначаемого словом объекта. Согласно выдвинутой им новой концепции, слова получают значение только в процессе их употребления в определённом контексте (т. н. языковые игры, представляющие собой взаимопереплетение различных форм человеческой активности и выступающие для человека как его «формы жизни») и в соответствии с принятыми в «лингвистическом сообществе» правилами. С точки зрения Витгенштейна и его последователей из Кембриджского университета, философские заблуждения устраняются путём прояснения и детального описания естественных способов употребления слов и выражений, включения их в органически присущие им контексты человеческой коммуникации. Развивая «терапевтическое» понимание задач анализа по устранению «метафизических» заблуждений, коренящихся в неосознанных мотивах и устремлениях, представители кембриджской школы (Дж. Уиздом, М. Лазеровиц, Э. Эмброуз) сближали в этом отношении философско-лингвистический анализ с психоанализом.

С конца 1940-х годов большое влияние приобрели представители так называемой оксфордской школы философии «обыденного языка» (Г. Райл, Дж. Остин, П. Стросон, Р. Хеар), которые ввели в оборот новый категориальный аппарат для анализа языковой коммуникации. Выдвинутая Остином теория «речевых актов» - своеобразный синтез философии и лингвистики («лингвистическая феноменология») - получила развитие в так называемой иллокутивной логике американского аналитика Дж. Сёрла, трактующего речевые акты как интенциональные действия говорящего. Г. Райл видел задачу анализа в устранении «категориальных ошибок», проистекающих из неоправданного смешения внешних форм языковых выражений с их логической (категориальной) структурой. Так, в описании актов сознания с помощью существительных Райл усматривал источник ошибочного понимания сознания как особой духовной субстанции, а не как функции, фиксируемой в виде логических конструкций наблюдаемых реакций поведения («логический бихевиоризм»). В целом сторонники философии лингвистического анализа, с их пристальным вниманием к тончайшим нюансам употребления языковых выражений, в отличие от логических позитивистов, не призывали к «усовершенствованию» естественного языка по образцу формализованных логических языков или языков науки.

Аналитическая философия во 2-й половине 20 века. К началу 1960-х годов аналитическая философия преодолела своё первоначальное негативно-критическое отношение к традиционной философской проблематике (программа «дескриптивной метафизики» П. Стросона и др.), настаивая лишь на строгом логико-концептуальном анализе и повышенном внимании к методам и средствам философского обоснования. Аналитическая философия всё больше претендовала на роль метафилософской доктрины, способной ассимилировать идеи других философских направлений и быть универсальным языком философского обсуждения. Концептуальное ядро аналитической философии по-прежнему составляли научные программы, разрабатываемые в философии языка, сохраняющей преимущественно интерес к проблеме значения. Изменение приоритетов в исследованиях языка (переход от построения специальных формализованных языков к анализу естественных языков, акцент на коммуникативной, а не описательной функции языка и тому подобное) определил интенсивный поиск новых подходов к решению этой проблемы (Д. Дэвидсон, М. Даммит, С. Крипке, Х. Патнэм, П. Грайс и др.). Важные позиции в аналитической философии сохраняли эпистемологические исследования, ориентированные главным образом на анализ проблемы знания, его структуры и способов обоснования (А. Айер, Э. Геттиер и др.). Философия науки в 1960-70-е годы явилась главной ареной философских дискуссий вокруг проблемы развития научного знания (К. Поппер и др.). Вместе с тем всё больший вес приобретали такие аналитические дисциплины, как философия сознания (составляющая часть более общей «философии психологии»), философия действия, философия морали, философия логики, политическая философия и др. В последние десятилетия 20 века философия сознания стала настоящим эпицентром философских исследований, отличаясь богатым спектром подходов к объяснению сознания - от материалистической «теории психофизического тождества» (Д. Армстронг, Дж. Смарт, Дэвидсон и др.) и функционализма (Патнэм, Д. Льюис, Дж. Фодор и др.) до теории «неэлиминируемой субъективности» (Дж. Сёрл) и дуализма физических и психических свойств (Стросон, «двухаспектная теория» Т. Нагеля, и др.). В 1970-х годах резко возрос интерес к морально-политической проблематике в связи с обсуждением философских оснований либерализма (Дж. Ролз, Р. Нозик и др.) и появлением «прикладной этики» (биоэтики, медицинской этики, деловой этики и так далее).

Одновременно стремительно росло количество приверженцев аналитической философии. Укрепляя и расширяя свои позиции в англосаксонском мире (Великобритания, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия), аналитическая философия утвердилась также в качестве ведущего философского направления в Скандинавских странах и Нидерландах; её влияние ощущалось даже в странах с иной сильной национальной философской традицией (Германия, Франция, Индия и др.).

Лит.: The Age of analysis/Ed. by М. G. White. Boston, 1955; Хилл Т.И. Современные теории познания. М., 1965; Козлова М. С. Философия и язык. М., 1972; Munitz М. К. Contemporary analytic philosophy. N. Y., 1981; Ayer А.J. Philosophy in the twentieth century. L., 1982; Cohen L.J. The dialogue of reason: an analysis of analytical philosophy. Oxf.; N. Y., 1986; Философия. Логика. Язык. М., 1987; Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993; Dummett М. Origins of analytical philosophy. Camb., 1994; Аналитическая философия: становление и развитие: Антология. М., 1998; Пассмор Дж. Сто лет философии. М., 1998; он же. Современные философы. М., 2002; Юлина Н. С. Очерки по философии в США. XX век. М.,1999.