Арсений тарковский биография личная жизнь. Текст песни арсений тарковский - жизнь, жизнь. В годы войны

Поэт Тарковский - известный отечественный переводчик с восточных языков, являлся представителем классического стиля в литературе. Отец знаменитого режиссера Андрея Тарковского. В 1989 году посмертно был награжден Государственной премией СССР.

Генеалогия поэта

По поводу генеалогии поэта Тарковского существуют две версии, за каждой из которых кроются исторические источники, семейные легенды и высказывания самого героя нашей статьи.

Первая версия - польская. Максимально полно она была представлена в книге дочери Тарковского Марины "Осколки зеркала". Она утверждает, что еще ребенком видела генеалогическое древо своей семьи. Оно было нарисовано тушью на пергаменте. Потом осталась только грамота 1803 года на польском языке, в которой подтверждались дворянские привилегии майора Матвея Тарковского.

Из этой грамоты следовало, что род Тарковских - из Польши. А дед и прадед поэта Тарковского были военными и жили на территории Украины.

Есть также кумыкская версия, она стала популярной после первой поездки поэта Арсения Тарковского в Дагестан в 1938 году. Позже он неоднократно указывал на свое происхождение от шамхалов, даже гордился дагестанскими предками. Марина Тарковская подтверждает, что в семье существовала и такая версия происхождения их рода. При этом ни одна из этих версий не подкрепляется документами, так что установить истину не представляется возможным.

Детство и юность

Будущий поэт Тарковский родился в Херсонской губернии в 1907 году. Еще ребенком вместе с отцом и братом ходил на поэтические вечера, когда приезжали столичные знаменитости. Юный Арсений своими глазами видел Константина Бальмонта, Игоря Северянина, Федора Сологуба.

В 1919 году, во время Гражданской войны, семья осталась на Украине. Жизнь Арсения и его старшего брата оказалась на волоске. Их задержали за то, что Валерий бросил бомбу в атаманшу Маруську Никифорову, соратницу Нестора Махно, предводительницу украинских анархистов. Тогда Тарковских отпустили, но Валерия все-таки скоро убили. Он погиб в бою против атамана Григорьева в том же году.

Когда на Украине установилась советская власть, отношений с ней у поэта Тарковского, биография которого представлена в этой статье, сразу не заладились. В газете он с друзьями опубликовал акростих, первые буквы которого выстраивались в нелестную характеристику Ленина. Их арестовали, но Арсению удалось сбежать с этапа из поезда. Он долго скитался, перепробовав множество профессий. Трудился в рыболовецкой артели, был сапожником. По некоторым данным, к 1925 году окончил профтехшколу и поехал в Москву.

Тарковский в Москве

В столицу герой нашей статьи прибыл в 1923 году. Он поселился у тетки по отцовской линии. В 1925 году поступил на Высшие литературные курсы. Там познакомился с поэтом Шенгели, который в будущем стал его лучшим другом.

Вместе с ним поступила и Мария Вишнякова, которая через три года стала его супругой. Но окончить курсы не удалось. В 1929 году их закрыли из-за самоубийства одной из слушательниц, не состоявшиеся выпускники не были допущены до экзаменов в МГУ.

Первые стихи

Как утверждал сам поэт Тарковский, стихотворения он начал писать с раннего детства. Впервые опубликоваться ему удалось только в 1927 году. 4-стишие "Свеча" вышло в сборнике "Две зари", на следующие год стихотворение "Хлеб" появилось в журнале "Прожектор".

До 1929 году параллельно работал в газете "Гудок", писал стихотворные басни и фельетоны, судебные очерки. Публиковался под псевдонимом Тарас Подкова. С 1931-го стал сотрудничать со Всесоюзным радио. По заказу литературно-художественного отдела даже написал производственную пьесу "Стекло". Для знакомства со стекольным предприятием специально ездил на завод в Нижний Новгород. В 1932 году состоялась премьера постановки, но Тарковского раскритиковали за использование мистики в качестве литературного приема.

Работа переводчика

Литературными переводами герой нашей статьи начинает заниматься с 1933 года. В основном, это произведения национальных поэтов, чтобы ближе с ними познакомиться Арсений Тарковский ездит в творческие командировки в Крым, Киргизию, на Кавказ.

В 1936 году поэт встречает жену литературоведа Тренина Антонину Бохонову, ради нее бросает семью. К тому времени у него уже были двое детей - Андрей, родившийся в 1932-м, и Марина, которая была на два года младше.

В 1939 г. с Бохоновой и ее дочкой Еленой они живут в Чечне, где Тарковский переводит стихи местных поэтов. Вернувшись в Ленинград, заболевает дифтерией. Долго лечится в инфекционном отделении Боткинской больницы.

В 1940 году его принимают в Союз писателей СССР. В том же году он официально оформляет развод и женится на Бохоновой.

В годы войны

Когда началась война, Тарковский провожает обе свои семьи в эвакуацию, а сам проходит военное обучение. Но по заключению медицинской комиссии ему отказывают в мобилизации.

Тогда он организует для москвичей, 16 октября уезжает из столицы вместе с матерью в Чистополь. Там Тарковский воссоединяется с семьей, пишет свой знаменитый цикл "Чистопольская тетрадь". При этом продолжает писать заявления с просьбой направить его на фронт. Наконец, 3 января 1942 года его зачисляют в газету "Боевая тревога".

Практически ежедневно отправляется на передовую для сбора информации, его напарник гибнет, сам Тарковский не раз принимает участие в боях. В апреле 1943 года его награждают орденом Красной Звезды.

В декабре под Витебском получает ранение в ногу. В госпитале у него развивается газовая гангрена. Жена привозит его в Москву к профессору Вишневскому, которой проводит шестую ампутацию. Из госпиталя он выходит в 1944 году, вторая жена за ним самоотверженно ухаживает.

"Молчание музы"

В 1945 году Тарковский выпускает книгу стихов "Молчание музы", но из-за того, что в ней не было ни одного стихотворения, восхваляющего Сталина, и только в одном упоминался Ленин, печать книги была остановлена после знаменитого Постановления "О журналах "Звезда" и "Ленинград".

1946 год становится одним из важнейших в его биографии. Тарковский знакомится с Ахматовой, до конца жизни они остаются друзьями. Вскоре он решает расстаться с Бохоновой, которая в войну спасла ему жизнь, приехав на фронт. Он переводит туркменских поэтов, при этом свои стихи публиковать не может, что становится для него тяжелым испытанием.

В 1951 году герой нашей статьи официально женится на Татьяне Озерской, которая уже несколько лет сопровождает его в командировках. В тот же год после тяжелой болезни умирает его вторая жена.

Тарковский по-прежнему много занимается переводами, но свои стихи пишет в стол.

Выход первой книги

Впервые книгу стихов Арсения Тарковского удалось опубликовать только с наступлением "оттепели". Сборник "Перед снегом" увидел свет в 1962 году, когда поэту было 55 лет.

В 60-е годы он выпускает еще две книги - "Земле - земное" и "Вестник". Стихи Тарковского становятся популярным и любимыми у многих. У него даже появляется возможность поехать за границу - в Англию и Францию.

Смерть Ахматовой в 1966 году оборачивается для него личной трагедией. Он сопровождает ее гроб, выступает на гражданской панихиде. Ахматовой посвящает цикл своих стихотворений.

"Волшебные горы"

В 1978 году Тарковский выпускает в издательстве "Мерани" книгу "Волшебные горы", в которую входят его переводы грузинских поэтов и оригинальные стихи. Поэт Тарковский в последующие годы работает над сборниками "Зимний день", "Избранное" и "Стихи разных лет". Из этого перечня наиболее важной выглядит книга "Избранное", в которую также включены его поэмы.

Весной 1982 году его сын уезжает в Италию, чтобы работать над фильмом "Ностальгия". Через два года он собирает пресс-конференцию в Милане, на которой объявляет, что не вернется в Советский Союз. Арсений с уважением отнесся к гражданской позиции сына, но в письме к нему заявил, что убежден в необходимости русскому художнику жить и работать на родине, вместе со своим народом перенося все тяготы и горести, которые выпадают на его долю.

Герой нашей статьи тяжело переживают разлуку с сыном, страшным ударом становится смерть Андрея в декабре 1986 года. После этого его болезнь стала стремительно развиваться.

Секретариат советского Союза кинематографистов работает над тем, чтобы имя Андрея Тарковского вернулось на родину. Это снимает опалу и с его отца. В 80 лет его даже награждают орденом Трудового Красного Знамени. В тот же год выходят сборники "Быть самим собой", "От юности до старости". В их подготовке он уже не участвует, так как физически чувствует себя чрезвычайно плохо.

Смерть Тарковского

Последние годы своей жизни Тарковский проводит в Доме ветеранов кино. К ноябрю 1988 года его состояние ухудшается настолько, что его экстренно переводят для лечения в Центральную клиническую больницу Москвы. Уже находясь в лечебнице, он узнает, что ему присвоен орден Отечественной войны первой степени.

В 1989 году выходит еще одна книга поэта - "Звезда над Арагацем". Это стало его последнее прижизненное издание.

Поздно вечером 27 мая 1989 года Арсений Тарковский умирает в больнице после продолжительной болезни. Для прощания с ним был предоставлен Большой зал в Центральном доме Литераторов. 1 июня состоялись похороны в Переделкино. Предварительно поэта отпели в храме Преображения Господня. Арсению Тарковскому был 81 год.

В конце 1989 года ему уже посмертно присудили Государственную премию СССР за сборник стихов под названием "От юности до старости".

Еще одно важное издание, которое, правда, вышло после смерти поэта, это сборник "Благословенный свет". Его появление инициировал издатель из Санкт-Петербурга Вадим Назаров в 1993 году. В нем было предисловие Юрия Кублановского, в котором он рассказывает о творчестве и жизни поэта. В числе составителей оказалась и его дочь Марина Тарковская.

Стихи Тарковского звучат во многих фильмах его сына. В частности, в "Зеркале", "Ностальгии", "Сталкере". В документальных фильмах Вячеслава Амирханяна "Посредине мира" и "Малютка-жизнь" стихи звучат в исполнении автора.

Арсений Александрович Тарковский был официально женат трижды.
Первый раз в 1928 году он женится на сокурснице по Высшим Государственным
Литературным Курсам, Марии Ивановне Вишняковой.
Второй раз он заключил брак в 1940 году с Антониной Александровной Бохоновой,
женой критика и литературоведа Владимира Тренина, друга Маяковского и Бурлюка.
Последней его избранницей стала в 1951 году переводчик Татьяна Алексеевна Озерская.
Всмотримся в эту скупую цифирь чуть внимательней.
Биографы Тарковского пишут,
1937 - уход из семьи. Соединяет жизнь с А.А.Бохоновой.
1940 официальный развод с М.И.Тарковской-Вишняковой, заключение брака с А.А. Бохоновой.
1947 - уходит к Т.А.Озерской.
1950 декабрь - оформляет развод с А.А.Бохоновой.
1951 - 26 января - регистрирует брак с Т.А.Озерской.
Бросается в глаза, что уходя из предыдущей семьи Тарковский не спешил оформить
развод с прежней женой и заключить брак с новой. Он словно бы оставлял надежду
одной женщине, одновременно вводя испытательный срок для другой.
Кроме того, Тарковский, уходя из семьи, ни разу не ушел просто так, в никуда,
(разлюбил и ушел), он всегда он уходит на заранее подготовленное,
(чуть не написал, нагретое) , место.
Все биографы пишут о его красоте, ауре и энергетике, о том что в него влюблялись
чуть ли не все женщины появлявшиеся на его горизонте, но любил ли он кого-то из них?
Я не знаю. Стихи, да, посвящал, но любил ли?
Итак, в 1937 году он уходит от матери своих детей (Андрею было 5 лет, Марине 3 годика)
Марии Ивановны Вишняковой,к Антонине Бохоновой. Почему уходит?
Отбросив пустопорожние рассуждения о невиданной силе любви, я искал более
простые и понятные причины событий.И, кажется, нашел.
Собственно первая причина на виду - дети. Которые кричат, пищат, плачут,
которых надо кормить, утирать им носы и попки, а папа поэт,
ему тишина нужна, покой нужен. Ему творить хочется...
К тому же в воспоминаниях Андрея Тарковского я нашел такую примечательную фразу,
«А мама наша была нигилисткой, в быту: ей ничего не нужно было - даже занавесок на окнах.
Она была вне быта. Она представляла особый тип женщин, сформировавшийся в 20-е годы,
для которых самым важным была духовная жизнь, а всё остальное считалось мещанством.»
Думается, это и есть основная причина ухода от первой жены,
ибо сказано- "путь к сердцу мужчины лежит через..."
От Антонины Александровны Тарковский ушел в 47 году и это при том,
что он был обязан ей жизнью в прямом смысле. Все биографы едины
во мнении что именно она сумела вывести его с фронта в Москву и добиться реампутации
раненой ноги в Институте хирургии, которую провел знаменитый в то время
профессор Вишневский, шестой операцией остановивший газовую гангрену...
Чувство благодарности одно из главных человеческих чувств и я стал искать
весомые причины ухода Арсения Александровича из второй семьи.
И наткнулся вот на это,
Поэт и переводчик Семен Липкин рассказывал,-
Затем возникла Тоня... (Тренина, по первому мужу)... Это была женщина красивая, добрая,
мягкая, но она не была властной... Она была куколкой... Прелестной, милой, доброй, порядочной,
- и ему было тяжело... Квартира была такая: на первом этаже (на Серпуховской где-то,
если я не ошибаюсь)... одна комната темная (без окна), другая хорошая; в темной спала
дочь Тони, которая его очень не любила (почему, я не знаю)... Ему было очень тяжело:
путь к дому часто заливался водой, а ему было очень трудно, на костыле... на костылях...
Мое мнение, которое я доказать не могу, заключалось в том, что у Татьяны была хорошая
квартира, в удобном месте, и это по-человечески понять можно... Как женщина, она была,
по-моему, непривлекательна... Сухая... Например, мы жили в одном доме на Черняховской;
встречаемся, - она жалуется, что Арсик не переводит, ленится... Мне она не нравилась...
Ну... ничего такого плохого о ней я сказать не могу... Я не думаю, что он ее любил."
Итак, мне кажется, причина ухода от Бохоновой, как и от Вишняковой, банальна и прозаична
- «рыба ищет где глубже, а человек где лучше» .
Третья жена Тарковского, по советским меркам, являлась состоятельным человеком.
В качестве переводчика с английского переводила известных английских писателей:
Т. Драйзера, О. Генри, А. Кронина, Катарину-Сусанну Причард, Джона Брейна и многих других.
В 60-е годы были очень популярны романы Джона Брейна «Путь на верх» и «Жизнь на верху»
в её переводе. Многие переводы печатались в журнале «Иностранная литература»,
а роман А. Хейли «Аэропорт» был признан лучшим переводом года.
Огромный успех имел роман М. Митчел «Унесённые ветром» в переводе Озерской,
а кроме того, ее трудами увидели свет,
Рафаэль Сабатини, Хроника капитана Блада,
Роберт Льюис Стивенсон, Потерпевшие кораблекрушение,
Джек Лондон, Дочь северного сияния,
Чарльз Диккенс, Рождественская песнь в прозе
Теодор Драйзер, Титан (совместно с В. Курела),
Роберт Шекли, Кое-что задаром, Ордер на убийство,
Френсис Скотт Фицджеральд, Первое мая...
Короче, Татьяна Алексеевна была востребованным переводчиком, и следовательно без работы,
а значит и без гонораров не сидела.
Наверное стоит упомянуть что ни один из биографов Тарковского не называет ее красавицей,
точней всего об этом сказал Олег Николаевич Писаржевский, писатель и публицист,
«Красота женская - понятие относительное, а вот порода - это бесспорно. В Тане
порода чувствуется и на расстоянии, и при близком знакомстве».
Дочь поэта Марина в воспоминаниях пишет,-. «– Пять лет он сопротивлялся этому браку,
понимал, что совершает роковую ошибку,но все-таки не сумел преодолеть очень
сильную волю этой женщины.»
Я не думаю что он особо сопротивлялся.
Поэт Александр Ревич близко знавший Тарковских в те времена вспоминает,-
«Я приходил к нему, он тогда уже переселился в дом у станции метро «Аэропорт».
Я приходил к нему, он сидел, поджав одну ногу и культю под себя, на большой тахте,
у него лежали живописные альбомы, он рассматривал всяких художников, одновременно
у него лежали атласы звездного неба, какие-то цветные любительские слайды смотрел он.
Было много музыки. У него была замечательная фонотека, такие пластинки были по тем
временам... Кстати, он первый, у которого я слышал два варианта оперы
«Иисус Христос - суперзвезда».
Любила ли его Татьяна Алексеевна? Бог весть.
Александр Лаврин вспоминал,
"Да. Но я ещё помню, как он в ЦДЛ прыгал на одной ноге, с трудом подавая ей
пальто. Я потом попенял ей, а она: «Я нарочно, чтоб он не чувствовал себя
ущербным…». Да. Но она всё-таки третировала его. Однажды, когда я был у них в
Переделкино, пришли две поклонницы, студенточки. Прямо молились на него.
Он был в ударе, острил, читал стихи. Время шло незаметно, стемнело. И вышло так,
что Тарковским нужно было в Москву, мне и девочкам предложили ехать с ними
вместе. Вела машину Татьяна Алексеевна. Не успели отъехать и ста метров, как
она спохватилась. А. А. что-то должен был взять с собой, но забыл. Боже мой,
как грубо она его отчитала, обозвала бестолочью и ещё не помню как. Поклонницы
остолбенели. А Арсений Александрович виновато-ласково успокаивал её: «Прости,
Танюша, ну ничего, давай вернёмся…». Вернулись.
Я растерянно шептал девочкам: «Не придавайте этому значения.
Он выше этого, он большой поэт!».

Ниже знаменитое стихотворение «Первые свиданья», именно его читает автор
в автобиографическом фильме Андрея Тарковского «Зеркало»,
фильм во многом посвящен матери Андрея, Марии Ивановне Вишняковой (Тарковской),
но это стихотворение посвящено вовсе не ей, а юношеской любви Арсения Александровича,
Марии Густавовне Фальц. Такая вот любопытная нестыковочка, не такие ли нестыковочки
имел ввиду любимый оператор Андрея Тарковского Вадим Юсов снявший «Иваново детство»,
«Андрей Рублев» и «Солярис», когда говорил, что одной из причин, по которым он
перестал работать с Андреем, было то, что он, Юсов, внутренне не принял сценарий
«Белый день» («Зеркало»)."Мне не нравилось, что, хотя речь в нем явно идет о самом Андрее Тарковском,
на самом деле в жизни все было не так: я знаю его отца, знал маму… Поклонники «Зеркала», наверное,
возразят мне, что художественный образ и не должен во всем совпадать с реальным. Это я понимаю,
согласен, не должен. Но я видел иное: непонятное и неприятное мне стремление встать на небольшие
котурны, – и это не вязалось у меня с Андреем. Я говорил ему об этом и почувствовал, что он моих
поправок-требований на этот раз не примет, что и мне будет трудно, и я только помешаю ему…»

ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ

Свиданий наших каждое мгновенье,
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - Боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы поднимались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
1962

На фото, Татьяна Озерская-Тарковская в начале пятидесятых и в начале шестидесятых.

Рецензии

Интересная статья...
Я и сам недавно хотел насладиться стихами Тарковского - не получилось...:)))

Стихи Тарковского неглупые, но часто довольно странные. Не все хорошо читаются...
Его строчка неинтуитивна, и часто приходится напрягаться, чтоб не терять нить
повествования или понять что именно хочет донести до читателя поэт...

Получается, вполне возможен такой вариант, что его на большую поэтическую сцену протолкнула
его последняя жена - крупный переводчик.
Типа: я же - звезда, а значит, у меня не может быть бесталанного мужа!

Не поются его стихи! Нет в них мелодии, поэтического изящества
У его стихов есть какая-то придушенность, неестественность!
Читая его, необходимо напрягаться, делать усилие, чтобы воспринять созданные им образы!
Нет широты, нет тех летучих пушкинских образов, лермонтовской мощи или есенинских разноцветий!
Наоборот, во многих стихах присутствует невнятность образов и строка не всегда читается легко.
Некоторые стихи написаны довольно топорно, грубовато
Иногда встречаются очень странные, даже откровенно корявые словесные конструкции, которые уж
никак не позволительны настоящему мастеру!

В общем, у него хорошее, качественное рифмование, но всё же не тянет его строка на высшую пробу.
Тех, кому Тарковский по душе - я вполне понимаю. Стихи его неглупы, содержательны
У кого структура мозга совпадает с закрученностью мыслей этого поэта - те любят его стихи!
И - на здоровье! Это нормально, вкусы у всех разные - и это даже хорошо.

Но, всё же, до чистой, высокой поэзии, до классики - там далеко...

Спасибо за умный отзыв, Андрей.
Болезненная для меня тема, потому что я ценю стихи Тарковского очень высоко.
Но вы, конечно, не одиноки.
Даже на этом сайте у вас есть единомышленники, например владимирский поэт,
профи, Вадим Забабашкин, вообще считает что Тарковский не более чем эпигон
великого Мандельштама, и с его аргументами
спорить трудно.
Но, скажу немного от себя, насчет - не поются, отлично поются. Самое известное
это песня Ротару-"вот ли лето прошло, словно и не бывало". Есть и много других.
Касаемо остального, как старый опытный графоман, скажу, стихов такого качества
в русской поэзии мало, некоторые его стихи меня порой завораживают приводя то ли в восторг, то ли в транс...))) Ни с Пушкиным, ни с Лермонтовым, такого не бывает,
а слабые или спорные стихи есть у всех, в том числе и у этих двух, разве не так?
А это пара из моих любимых, для понимания ситуации.)

Арсений Тарковский - Ласточки: Стих

Я вместо Симона хвалу вам воздаю.
Не подражайте нам, но только в том краю,
Где Симон спит в земле, вы спойте, как у дурмане,
На языке своем одну строку мою.
Арсений Тарковский - Ветер: Стих
Душа моя затосковала ночью.

А я любил изорванную в клочья,
Исхлестанную ветром темноту
И звезды, брезжущие на лету.
Над мокрыми сентябрьскими садами,
Как бабочки с незрячими глазами,
И на цыганской масляной реке
Шатучий мост, и женщину в платке,
Спадавшем с плеч над медленной водою,
И эти руки как перед бедою.

И кажется, она была жива,
Жива, как прежде, но ее слова
Из влажных Л теперь не означали
Ни счастья, ни желаний, ни печали,
И больше мысль не связывала их,
Как повелось на свете у живых.

Слова горели, как под ветром свечи,
И гасли, словно ей легло на плечи
Все горе всех времен. Мы рядом шли,
Но этой горькой, как полынь, земли
Она уже стопами не касалась
И мне живою больше не казалась.

Когда-то имя было у нее.

Сентябрьский ветер и ко мне в жилье
Врывается - то лязгает замками,
То волосы мне трогает руками.

". ..отлично поются. Самое известное это песня Ротару-"вот ли лето прошло, словно и не бывало..."

Геннадий, дело как раз в том, что когда я сказал, что стихи его "не поются", я имел ввиду
именно режим ПРОЧТЕНИЯ стиха!
Поэзия сродни музыке и сильные, искусные, гармоничные стихи часто имеют свой ритм и
читаются плавно, распевно, легко - и в этом похожи на музыку.
У Тарковского таких стихов мало.

Кроме того, на качественные стихи, зачастую, трудно наложить музыку, потому что они уже
имеют свой ритм.
А вот на топорные стихи, на стихи, на стихи имеющие ритм марша - музыка часто ложиться великолепно!

Можно попробовать почитать отдельно от музыки тексты известных песен -- и большинство будет
звучать довольно примитивно!
Тексты песен в отрыве от музыки - часто вообще, поэзией не являются!
Зато с музыкой звучат прекрасно.

Поэтому поэты-песенники полноценными поэтами не признавались "за своих", их раньше даже в
союзы писателей отказывались принимать (именно поэтому замечательного поэта-песенника Леонида
Дербенёва и отказывались принимать в Союз писателей - потому что у него не было "чистых" стихов, т.е.
тексты песен в отрыве от музыки звучали по поэтическим меркам довольно убого)
И то, что часть стихов Тарковского хорошо звучит вкупе с музыкой (причём, почти без обработки) -
как раз свидетельствует не в пользу качества его поэзии, ибо большинство песенных текстов сами
по себе - довольно примитивны. Таковы уж законы жанра.

Но, кроме качества продукта, есть ещё и внутреннее строение мозга человека и его индивидуальный вкус
И мне Тарковский, что называется "не зашёл" , не смог я почувствовать близость с его стихами.
Но, стихи есть, неглупые, разносторонние, люди читают - и, в общем-то, разнообразие и возможность
выбора продукта - это хорошо (в данном случае)

.
.
Летайте, ласточки, но в клювы не берите
Ни пилки, ни сверла, не делайте открытий,
Не подражайте нам; довольно и того,
Что вы по-варварски свободно говорите,
Что зоркие зрачки в почетной вашей свите
И первой зелени святое торжество.

Я в Грузии бывал, выходит и я когда-то
По щебню и траве в пустынный храм Баграта -
В кувшин расколотый, и над жерлом его
Висела ваше сеть. И Симон Чиковани
(А я любил его, и мне он был как брат)
Сказал, что на земле пред вами виноват -
Забыл стихи сложить о легком вашем стане,
Что в детстве здесь играл, что, может быть, Баграт
И сам с ума сходил от ваших восклицаний.
.....................

Ох, сложно, ох, сложно он закручивает строчку!
Местами очень тяжело читается, путано, витиевато...
Нет лёгкости, искромётности! - приходится напрягаться.

У вас, очевидно мозг устроен так, что ему созвучен способ построения фраз Тарковским в стихах.
А я, привыкшший к классике, к пушкинской лёгкости стихов - сильно напрягаюсь, читая его
витиеватости.
Стихи его, всё же, тяжелы для восприятия.

"Я в Грузии бывал, выходит и я когда-то
По щебню и траве в пустынный храм Баграта -
В кувшин расколотый, и над жерлом его
Висела ваше сеть. И Симон Чиковани" ---- Ну, как так можно выворачивать язык??????...:)))

В 4 строках понамешал и Грузию, и храм, и щебень, и кувшин, и сеть, и Чиковани!
До чего мутное и тяжёлое четверостишие!
Вроде, и ритм в этом стихе есть, и что-то умное хотел он нам сказать, а красивых, чётких
образов создать в этом стихе всё равно ему не удалось!!!

.
.
И второе стихотворение - всё написано - КАК В ТУМАНЕ!
Как будто откуда-то из бочки...:)))
Подобная стока есть у Лермонтова, но, извините, Лермонтов-то писал ВНЯТНО! Он создавал
чёткие, красивые, сильные образы!
А тут - чУдное, путаное бормотание, как будто написано в бреду...

Кроме того, что значит: "...И кажется, она была жива..."?
А это: "..и женщину в платке,Спадавшем с плеч..." -- так платок у неё на голове или на плечах?
Когда говорят "в платке" - то имеют ввиду, что он надет на голове. И он - тут же на плечах!!!

"...Слова горели, как под ветром свечи,..." - А это что за чудо? Свечи на ветру, вообще-то
до сих пор гасли...:))))

"...И мне живою больше не казалась..." -- Оп-па! Уже успела помереть!....:))))
Воля ваша, Геннадий, но классики таких несуразиц и странностей не пишут.

И таких глупых ляпов у Тарковского достаточно много.
Да и строчку он усложнял СПЕЦИАЛЬНО - прятал несовершенство своих стихов (это известный приём)

"Врывается - то лязгает замками,
То волосы мне трогает руками." --- А это уж совсем низкий уровень подачи. Какой-то ужастик
кромешный получается. Как будто человек бредил и записал свой путанный и мрачный сон.

Это далеко отстоит от высокой поэзии. И писать подобные стихи ЗНАЧИТЕЛЬНО легче, чем писать
сильную, внятную, красивую классику.

Не могу с вами согласится.
1- Пушкина и Лермонтова поют. По вашей логике они не поэты.
2- Два примера Тарковского приведенных мной безупречны и прекрасны.
Не думаю что это стоит обсуждать дальше, позиции ясны, не будем ссорится.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

«Жизнь, жизнь» Арсений Тарковский

Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Живите в доме — и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,


Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.

Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.

Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

Анализ стихотворения Тарковского «Жизнь, жизнь»

Ахматова и Тарковский познакомились в 1946 году, когда поэтесса выступала в Колонном зале Москвы. Уже при первой встрече Анна Андреевна высоко оценила талант и ум Арсения Александровича, присущее ему непревзойденное знание русской и мировой культуры. Кроме того, ей очень нравились его стихотворения. Двух поэтов связывала крепкая дружба. Они нередко посвящали друг другу произведения. Именно для Тарковский написал «Жизнь, жизнь» в 1965 году. В то время Анна Андреевна чувствовала приближение смерти и боялась ее прихода. Рассматриваемый текст – попытка успокоить великую поэтессу. Кстати, кончина Ахматовой в 1966 году стала сильным ударом для Арсения Александровича. Он произносил прощальное слово на траурном митинге, проходившем в больнице Склифосовского, составлял некролог, сопровождал гроб с телом Анны Андреевны, отправленный самолетом из Москвы в Ленинград, присутствовал на отпевании и на похоронах.

В первой строфе стихотворения «Жизнь, жизнь» провозглашается бессмертие всех и всего на свете. Лирический герой призывает не бояться гибели физического тела – «ни в семнадцать лет, ни в семьдесят». В бессмертии, о котором говорит Тарковский, нет мистики. Оно обеспечивается созидательным существованием в здании мира, что следует из первой строки второй строфы. По мнению Арсения Александровича, культура «устанавливает тесную связь между разными эпохами». Поэтому в стихотворении «Жизнь, жизнь» утверждается способность героя «вызвать любое из столетий», войти в него и дом построить в нем. Тарковский был уверен, что можно путем понимания оказаться в любой стране любой эпохи. Причастность к культуре дает власть над временем, соответственно, дарует бессмертие, несмотря на смертность физического тела.

В лирике Арсения Александровича человеку отведено место «посередине мира». Он представляет собой своеобразный мост, соединяющий микромир и макромир. Порой человек-великан сравнивается с титаном Атлантом, вынужденным на плечах держать небесный свод, подчиняясь воле Зевса. Этот образ используется и во второй строфе стихотворения «Жизнь, жизнь»:
…И если я приподнимаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал…

Стихотворение «Жизнь, жизнь» звучит в картине «Зеркало», снятой сыном Арсения Александровича – Андреем Тарковским. На экраны во многом автобиографическая лента вышла в 1974 году.

Дочь поэта Арсения ТАРКОВСКОГО Марина: «Признание к отцу пришло в 55 лет, в один год с братом. Создай он два-три стихотворения о партии и Сталине, его первый сборник увидел бы свет гораздо раньше, но папа никогда не служил системе — он был настоящим аристократом духа»

«Вот и лето прошло, словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало...». Эти строки из песни в исполнении Софии Ротару — первое, что вспоминают люди, далекие от поэзии, услышав имя Арсения Тарковского.

Последний из плеяды великих русских поэтов родился в Елисаветграде, как тогда назывался Кировоград, отец поэта Александр Карлович был воспитанником Ивана Карповича Карпенко-Карого (Тобилевича), драматурга, корифея и одного из основателей украинского театра. Большую часть жизни Арсений Александрович прожил вдали от родных мест, но не в разлуке с ними:

Где вьюгу на латынь
Переводил Овидий,
Я пил степную синь
И суп варил из мидий...

Приходилось слышать, что ни отцу-поэту, ни его знаменитому сыну-кинорежиссеру в личной жизни не везло. Вопреки этому (или благодаря?) Андрей Тарковский снял «Солярис», главная героиня которого — пример абсолютной, до самоуничтожения, жертвенной любви, а Арсений Тарковский написал «Первые свидания». По-моему, это — одно из самых точных в мировой поэзии стихотворений о любви (если в данном случае возможны какие-либо определения):

Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке...

«Папа не был ловеласом. Просто, как и всякий творчески одаренный человек, умел ценить красоту, — вспоминала дочь Арсения Тарковского Марина (книга ее мемуаров «Осколки зеркала» удостоилась российской литературной премии «Антибукер», недавно вышла новая — «Арсений Тарковский: судьба моя сгорела между строк»). — В юности он был влюблен в Марию Фальц. Это чувство он пронес через всю жизнь («Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как Богоявленье...» написано о ней. - Авт.), может, потому, что Мария рано умерла, они не жили вместе — быт ведь разрушает отношения, особенно страшный, советский.

Потом отец полюбил мою маму (Арсений Тарковский и Мария Вишнякова познакомились в Москве на Высших литературных курсах. — Авт.), но они рано поженились, а такие браки хрупкие. Затем в жизни отца появилась Антонина Александровна Бохонова — чудесная женщина. Папа победил ее своей страстью. Ей было непросто разрушить свою семью и уйти к поэту. Она была милым, добрым, глубоко порядочным человеком, но и ее постигла участь моей мамы, а папа ушел к Татьяне Озерской.

Знаю, отец страдал оттого, что причиняет боль окружающим»...

С Мариной Арсеньевной мы говорили не о «лишней жизни», как в шутку называл интимные подробности ее отец, а просто о нем. Но и о брате, конечно, тоже, ведь темы эти неразрывны: «Мама часто отмечала сходство их характеров и судеб. Только творчество спасало и уводило от жизненных сложностей, которые они порой сами же и создавали»...

Нынешний год для Тарковских — юбилейный дважды: 105 лет со дня рождения выдающегося поэта, 80 лет могло бы исполниться выдающемуся режиссеру, в фильмах которого «Зеркало», «Сталкер», «Ностальгия» звучат стихи отца...

«ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ОТЦА БЫЛИ ТРАГИЧЕСКИМИ — ЕГО ОТПРАВИЛИ В ДОМ ВЕТЕРАНОВ КИНО»

— Марина Арсеньевна, Арсений Александрович писал, как на день рождения ему пекли воздушный пирог, прятали в чулан. Однажды мальчик туда пробрался и стал отщипывать кусочек за кусочком. Александр Карлович, заметив это, не стал ругать испуганного сына — взял его на руки и принялся успокаивать: «Это у нас не Асик, это зайчик маленький»... А какое у вас самое раннее воспоминание об отце?

— Папа с Антониной Александровной жили совсем рядом с нами, в 10 минутах ходьбы. Так что мы с Андреем видели его довольно часто. Хотя для меня это были мучительные встречи: папа усаживал меня на колени, обнимал, расспрашивал о моей жизни, но я не могла отвечать, вообще говорить не могла — только плакала...

Детская травма осталась у меня на всю жизнь. Я вообще из плачущих людей...

— «Нашу крошку звать Марина. Наша крошка — балерина» — строчки из шуточной колыбельной, которую вам напевал папа...

— У меня было домашнее прозвище — Мышь.

— Потому, что «мышка» рифмуется с «Маришка»?

— Просто я была очень маленькой и очень зоркой — находила все, что обронили на пол...

— Когда вы с братом выросли, так же часто встречались с отцом?

— Да, он наведывался к нам домой, мы бывали у него. Правда, общаться стало труднее, когда он женился в третий раз. Была просто выстроена стена — кирпич за кирпичом, выше и выше... Обычно папа звонил и приезжал, когда ненадолго оставался один.

Последние полгода жизни он провел в больнице. Когда я потом заболела сама, вдруг вспомнила историю, которая стала первым рассказом в «Осколках Зеркала». В 1943-м мы с Андреем вернулись из эвакуации в Переделкино, потому что наша московская комната была кем-то занята. От соседки я принесла в дом маленькую козочку, назвала ее Сильвой.

Году в 1946-м мы с Андреем пришли в Дом творчества писателей, где часто бывали у папы. Там ходили разряженные дамы — в шляпках, с зонтиками, мы же появились босые, брат — в подаренных кем-то галифе, а за мной, как собака, бежала коза Сильва...
Арсений (справа) со старшим братом Валерием и матерью Марией Даниловной, 1909 год, Елисаветград. Брат Тарковского погиб в мае 1919-го в бою против атамана Григорьева

— Читала, как рыдал Тарковский, когда кошка Мариэтты Шагинян разорвала белку, которую он привык кормить в парке чуть ли не с руки...

— Это подлинная история, после которой папа возненавидел шагиняновскую кошку.

— А заодно и саму советскую писательницу, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Сталинской премий?

— Ну да (смеется)... Она была своеобразным человеком — если у Мариэтты Сергеевны кончались аргументы в споре, эта дама демонстративно вынимала слуховой аппарат из уха: человек мог возмущаться сколько угодно и чем угодно, но она его не слышала...

— Говорят, психологически Арсений Александрович был вечным ребенком, даже младше собственного сына Андрея...
Арсений, 1908 год

— Подобные воспоминания меня не умиляют, даже немножко раздражают. В биографии Тарковского все не просто — такая ситуация была очень удобна человеку, который находился рядом с ним...

— Третьей жене вашего отца Татьяне Озерской?

— Не хочу сейчас называть имен. Действительно, выгодно было иметь рядом не самостоятельного мужчину, а дитя, пусть гениальное, которым можно руководить. Видеть это мне было очень больно...

Помните строки Бориса Пастернака: «...но кто мы и откуда, когда из всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет». Их уже нет на свете — остались пересуды. (Поэт Кирилл Ковальджи вспоминал саркастическое двустишие Тарковского: «Я единственный в нашей семье, кто женат на гремучей змее». — Авт.).

Мне хочется восстановить отца в глазах многих читателей и любителей поэзии как личность...
В 1921 году Тарковский и его друзья были арестованы из-за публикации в газете акростиха, в котором нелестно характеризовался Владимир Ленин. Арсению удалось бежать с поезда по дороге в Николаев, куда везли арестованных, после чего он много скитался по Украине, был сапожником, работал в рыболовецкой артели

Последние его годы были просто трагическими (Тарковский месяц не дожил до 82-летия. - Авт.) — абсолютно с ним не посчитавшись, его отправили в Дом ветеранов кино. Конечно, спасибо Союзу кинематографистов СССР, который пошел навстречу пожеланиям тогдашней папиной жены. Руководители творческой организации сделали это от чистого сердца, ведь не могли знать ситуацию изнутри. У папы есть строки: «...если правду сказать, я по крови — домашний сверчок», а ему приходилось жить...

— ...в казенном доме...

— Абсолютно верно! Папа любил свою квартиру, и коллекцию пластинок, и книги, и свою, простите за подробности, ванну. Он ведь был инвалидом войны...

— ...передвигался с помощью «палки-упалки», но даже в таких обстоятельствах — бытовых, житейских — ему не изменяло чувство юмора: «возвращаюсь в родные пеналы»...
Арсений с сыном Андреем и первой супругой Марией Вишняковой, 1934 год. «Мама была плохим кузнецом своего счастья. Она не вышла второй раз замуж, не умела устраиваться в жизни, все было направлено на наше с Андреем благо»

— Комната, где папа жил в Доме творчества «Переделкино», как раз и была настоящим пеналом. Жена обитала в соседнем номере, у него же стояли только кровать и стол. Окно было расположено очень высоко, почти недосягаемо, где-то под потолком, так что смотреть в него было невозможно. В Доме ветеранов кино условия оказались лучше — все-таки две комнаты...

— То есть Арсений Александрович и Татьяна Алексеевна фактически жили раздельно?

— Она любила спать допоздна. Папа спал в первой, проходной комнате (как бы гостиной), на узком диване со спинкой, очень неудобном (надолго умолкает). Но давайте на этом закончим этот разговор...

«СЕМЬЮ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ РАЗРУШИЛО СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ. ТОЧНЕЕ, ТОТ НЕВЫНОСИМЫЙ БЫТ...»

— Почему ваша бабушка противилась браку ваших родителей, чуть ли не расписку взяла с дочери, Марии Ивановны Вишняковой: мол, если разведешься с Арсением, меня не ругай?
Когда Арсений Александрович ушел из семьи к Антонине Бохоновой, Андрею было три года, а Марине полтора, 1935 год

— Матери часто создают образ идеального мужа для своей дочери и, если воображаемый образ не совпадает с реальным человеком, бывают недовольны выбором. Но мама полюбила Арсения Тарковского, потом бабушка узнала его поближе и тоже полюбила. Заботилась о нем: шила пальто, белье (родители поженились в 1928 году, тогда ничего не было — полная разруха), купила плащи прорезиненные, чтобы мама с папой могли ездить на экскурсии. Бабушка вообще была добрым и любящим человеком.

— Настоящее потрясение — читать письма Марии Ивановны к вашему отцу, написанные уже после развода: «Милый Асинька! Не бойся обращаться со мной как с мамой... О своих личных делах не страдай, Асик... Я все прекрасно понимаю... Мы обменяем комнатки, и ты будешь жить хорошо и спокойно. Возьмешь кое-что из мебели, у меня есть лишнее ложе (диван)... Нужны ли тебе деньги? Крепко целую, дети не знают, что я тебе пишу.
Марина и Андрей Тарковские, конец 40-х

Они тебя очень крепко любят. Они кошки милые, только буйные иногда...». Мария Ивановна сдружилась со второй женой Арсения Александровича, помогала Антонине Александровне, когда та заболела, даже, кажется, хоронила ее, сгоревшую в 46 лет от рака мозга...

— Точнее, была на похоронах (у Антонины Александровны осталась дочь Лена от первого брака с литературоведом Владимиром Трениным, другом Владимира Маяковского и Давида Бурлюка)...

Есть пословица — каждый кузнец своего счастья. Мама была плохим кузнецом. Она не умела устраиваться в жизни и как будто нарочно выбирала для себя самые трудные пути. Она не вышла второй раз замуж, пошла работать в типографию с ее потогонными нормами, не поехала в эвакуацию с Литфондом — и все потому, что не могла кривить душой даже перед собой. Казалось, в жизни ей ничего не нужно — была бы чашка чая с куском хлеба да папиросы. Вся ее жизнь была направлена на наше с Андреем благо...
Первая супруга поэта Мария Вишнякова и Маргарита Терехова на съемках картины Андрея Тарковского «Зеркало», 1974 год

Мне кажется, семью моих родителей разрушило советское время. Точнее, тот невыносимый быт, на который оно их обрекло. Две комнаты по 10 квадратных метров, муж-поэт работает ночью, днем ему надо спать, а тут как раз проснулись дети...

Творчество, как монашество, требует всего человека — целиком. Я это на себе испытала, когда работала над «Осколками зеркала». Среди ночи вставала, чтобы что-то записать. Папа не мемуары писал, а стихи, но представьте, сколько было раздражителей вокруг. Плюс недовольная жена, которой надо с двумя маленькими детьми идти на рынок за молоком, топить печку. (Когда Арсений Александрович ушел из семьи, Андрею было три года, а Марине — полтора. - Авт.). А у Антонины Александровны, его будущей второй жены, прелестной женщины, в доме уже подросшая дочь, богемные гости, шутки, светскость...
Марина с отцом, 70-е годы

— Правда, что когда Арсений Александрович решил оставить вторую семью, Антонина Александровна вызвалась погладить его единственные выходные брюки, поставила на них утюг и специально прожгла, чтобы мужу не в чем было пойти на свидание с соперницей — грузинской актрисой Нато Вачнадзе? Но перемены в личной жизни все равно произошли: расстроенный Тарковский отправился в гости к соседям, где встретил Татьяну Озерскую...

— Полагаю, эту историю кто-то придумал (Нато Вачнадзе погибла в 1953 году в авиационной катастрофе. По слухам, к ее смерти приложил руку Лаврентий Берия, безуспешно добивавшийся благосклонности актрисы. — Авт.)... Антонина Александровна была замечательным человеком, с чувством собственного достоинства. Я уверена, что такую глупость она сделать не могла...

«ПАПЕ СДЕЛАЛИ ПЯТЬ ОПЕРАЦИЙ, АМПУТИРУЯ НОГУ ВСЕ ВЫШЕ И ВЫШЕ, И ТОЛЬКО НА ШЕСТОЙ ГАНГРЕНУ УДАЛОСЬ ОСТАНОВИТЬ»

— В войну Антонина Бохонова буквально спасла жизнь вашему отцу, когда он, раненный, погибал в полевом госпитале...
Стихотворения Тарковского, посвященные Марине Цветаевой, составляют отдельный цикл. «Папа не мог ответить на ее горячую дружбу, он был семейным человеком»

— В декабре 1943 года под городом Городок Витебской области папа был ранен разрывной пулей в ногу. У него развилась газовая гангрена. Антонина Александровна с помощью друзей получила пропуск в прифронтовую полосу и привезла отца, которому к тому времени сделали пять неудачных операций, ампутируя ногу все выше и выше, в Москву. Там, в Институте хирургии, знаменитый профессор Александр Вишневский сделал ему шестую реампутацию — гангрену удалось остановить...

Кстати, папа спокойно мог остаться в тылу: имел бронь, да и по медицинским параметрам к воинской службе не годился. Но еще в Москве рвался в ополчение, а когда перевез семью в эвакуацию в Чистополь, добился отправки на фронт. Как член Союза писателей был откомандирован во фронтовую газету «Боевая тревога», где работал военным корреспондентом. Участвовал в боевых действиях, был награжден орденом Красной Звезды...

— Арсений Александрович признавался, что больше других фильмов сына любит «Сталкер», хотя героиня «Соляриса» буквально списана с вас... Отец это сходство сразу заметил?

— Не знаю. Мы мало разговаривали друг с другом — в основном молчали. В последние годы папа держал меня за руку, где-то рядом присутствовала его жена. Я не любопытна, и мне было трудно задавать какие-то вопросы...

Действительно, Андрей попросил, чтобы на роль Хари подобрали актрису, похожую на меня, и нашли прелестную Наталью Бондарчук. Там великолепная работа оператора Вадима Ивановича Юсова. Первое появление Хари — крупный план: щека, пушок на этой щеке, как у персика...

Хари мне так близка еще и потому, что олицетворяет совесть автора. Вероятно, домысливаю, но раз Андрей хотел, чтобы актриса была похожа на меня, может, он и меня считал человеком достаточно порядочным...
С третьей женой Татьяной Озерской, 80-е годы. «Я единственный в нашей семье, кто женат на гремучей змее»

Кстати, в «Ностальгии» жену главного героя Горчакова зовут Марией, как нашу маму, но актриса Патриция Террено — один к одному я в молодости. У меня такая же коса была, сзади закрученная...

— Ваш сын Михаил похож на Арсения Александровича?

— Талантом — да. Михаил — чудесный прозаик. В прошлом году сборник его рассказов «Замороженное время» получил премию «Ясная Поляна» имени Льва Николаевича Толстого в номинации «XXI век».

Думаю, Миша (сейчас ему 53 года) очень похож и на меня. Совершенно мой человек, хотя с дочерью Катей у нас тоже близкие отношения. По первому образованию сын — географ и биолог. Работал на Енисее, в поселке Мирный, где один человек сказал о Михаиле-орнитологе: «Тарковский — третий гениальный человек в этой семье». Потом сын переехал в поселок Бахта и стал охотником. Писать начал еще в Мирном, но нам стоило большого труда уговорить его показать свои стихи дедушке. Арсения Тарковского окружало множество молодых людей — ему присылали стихи по почте, и он очень добросовестно отвечал каждому, считая это своим долгом. Хотя в основном это были просто графоманские опусы — редко кто становился настоящим поэтом — таких можно пересчитать по пальцам одной руки...

У Михаила очень развито чувство достоинства, он никогда не пользовался именем дедушки или дяди.

— Что сказал Арсений Александрович?

— «Миша, ты должен писать».

— И внук написал:
Похороны Анны Ахматовой 10 марта 1966 года. С матерью прощается Лев Гумилев, слева — поэты Евгений Рейн и Арсений Тарковский, крайний справа — Иосиф Бродский. «Уход Анны Андреевны сталдля папы огромным горем»

Я не трогал ваши перья,
Не вертелся у стола
И не рвался в подмастерья,
Но Она меня нашла...

— Она — это Муза...

— Вы поддерживаете отношения с младшим, норвежским, племянником?

— У Андрея три сына. Со старшим (от Ирмы Рауш. - Авт.) поддерживаю — Арсений Андреевич живет в Москве, он хирург. Средний — Андрей (от Ларисы Кизиловой. — Авт.), президент Международного института искусств имени Андрея Тарковского, обитает во Флоренции и редко приезжает в Россию из Италии. С младшим сыном Андрея Александром мы очень часто общались, когда Саша был маленьким, а его мама Берит — свободной. Она по-настоящему любила Андрея и очень горевала о его смерти, но жизнь не стоит на месте...

— Лейла Александер-Гаррет в книге «Андрей Тарковский: Собиратель снов» пишет, что после похорон его вдова Лариса Павловна Кизилова выпытала у знакомых телефон Берит и стала регулярно звонить ей с угрозами...

— Не хочу рассказывать о Берит, не имею внутреннего права... Саша уже взрослый. В последний раз приезжал в Москву, когда ему было лет 15 или 16, с тех пор прошло много времени. Сейчас мы не общаемся, но это не наша вина, а наша беда...

«ПАПА БЫЛ УВЛЕЧЕН ЦВЕТАЕВОЙ ПРЕЖДЕ ВСЕГО КАК ПОЭТОМ»

— Еще одна деликатная тема — Цветаева и Тарковский. «Всякая рукопись — беззащитна. Я вся — рукопись», — писала Марина Арсению. А он, узнав о ее гибели, откликнулся трагическими строками: «...наш хлеб отравленный возьмешь на Страшный суд...». Возможно, беду в Елабуге удалось бы предотвратить, если бы Арсений Александрович приехал в Чистополь не 16 октября 1941 года, а всего на два месяца раньше — в середине августа...

— Именно так я и писала о Цветаевой и Тарковском.

Для начинающего поэта Цветаева была значительной фигурой, в свое время поэтически ему очень близкой. Марина Ивановна на протяжении всей своей жизни нуждалась в присутствии рядом с собой друга, который бы ее понимал, — это поддерживало ее, подпитывало как поэта, оживляло чувства. Порой она стремилась целиком захватить объект внимания в свой плен. Таким человеком на время и стал мой папа...

— В одном из ваших интервью я прочла: «Не перестаю поражаться Цветаевой — удивительная женщина! В тюрьме — муж, дочь, на руках — сын, ни дома, ни работы, от нее, «белогвардейки», «эмигрантки», все шарахаются, а она ищет общения с молодым поэтом Тарковским»...

— Папа был увлечен Цветаевой прежде всего как поэтом. Он не мог не ответить на ее горячую дружбу, он был семейным человеком. Однажды, когда Тарковский с женой и Цветаева оказались на книжной ярмарке, он не подошел к Марине Ивановне, ее это обидело...

Началась война. Однажды Цветаева и Тарковский случайно встретились на Арбатской площади и попали под бомбежку. Спрятались в бомбоубежище. Марина Ивановна была в панике — раскачиваясь, повторяла одну и ту же фразу: «А он (фашист) все идет и идет...».

— Цветаева говорила Тарковскому: «И — гроба нет! Разлуки — нет!»...

— Отец сильно горевал о смерти Марины Ивановны. Сейчас, публикуя его книги, выделяю стихи памяти Цветаевой, написанные в разные годы, в отдельный цикл. При жизни папы это было невозможно из-за редакционной цензуры...

Позже самым драгоценным поэтом для отца стала Ахматова, дружбой с которой он чрезвычайно дорожил. Уход Анны Андреевны стал для папы огромным горем. Попрощался он с ней в Москве, потом в числе других сопровождал гроб с ее телом в Петербург (тогда еще Ленинград) и был во время отпевания Анны Андреевны в Никольском морском соборе...

— Первая поэтическая книга Арсения Тарковского, как известно, увидела свет в 1962 году — прежде выходили только его переводы: грузина Симона Чиковани, азербайджанца Разула Рзы, туркмена Мамедвели, известного под псевдонимом Кемине... «Ах, восточные переводы, как болит от вас голова»... В 1967 году ему присвоили Государственную премию Каракалпакской АССР, в 1971-м — Госпремию Туркменской ССР, лауреатом же Государственной премии СССР Арсений Александрович стал только в 1989-м, посмертно...

— Признание к отцу пришло в один год с Андреем. Брат получил Гран-при Венецианского международного кинофестиваля (в 1962-м «Золотой лев» достался ему за фильм «Иваново детство»), а у папы появился сборник с символическим названием «Перед снегом»...

«ОН УЕХАЛ ЗА ГОРОД ОТ СВОЕЙ ПОСЛЕДНЕЙ ЖЕНЫ, НО НАЧИНАТЬ ЖИЗНЬ СНАЧАЛА НЕ РЕШИЛСЯ»

— Дебют Арсения Тарковского состоялся довольно поздно, в 55 лет...

— Создай он два-три стихотворения о партии и Сталине, книга увидела бы свет гораздо раньше, но папа никогда не служил системе — он был настоящим аристократом духа...

— «Гений — это не дар, а путь, избираемый в отчаянных обстоятельствах» — эти слова Жана Поля Сартра процитировал кинорежиссер и сценарист Александр Витальевич Гордон, ваш муж и однокурсник Андрея. Они ведь и о сыне, и об отце. Вопреки житейским обстоятельствам поздняя лирика Арсения Тарковского потрясает:

Я врезался в возраст учета
Не сдавшихся возрасту прав,
Как в город из-за поворота
Железнодорожный состав...

— Поэты отличаются от людей, которых называют нормальными. Испытания и горе подавляют обычного человека, а поэта стимулируют. Очень люблю цикл, посвященный последней любви отца, с которой он был разлучен:

Какое счастье у меня украли.
Когда бы ты пришла в тот страшный год,
В орлянку бы тебя не проиграли,
Души бы не пустили в оборот...

Это было ужасное время для папы (в рукописи было — «в орлянку бы меня не проиграли»)... Он никогда не произносил имени той женщины, никогда со мной о ней не говорил. Хотя уехал за город от своей последней жены и какое-то время жил один, в санатории. Потом вернулся — куда деваться? Другого жилья не было. Начинать жизнь сначала не решился, ведь был уже не молод.

— Что сейчас на месте дома в 1-м Щипковском переулке Москвы, где прошли детство и юность Андрея, где родился ваш сын Михаил, внук Арсения Александровича, где жили три поколения вашей семьи? Он ведь был снесен — по иронии судьбы, как раз накануне одного из Международных московских кинофестивалей...

— Надеюсь, там скоро будет стройка. Дом постепенно разрушался, последний инвестор стер его с лица земли окончательно, но в этом году решился, наконец, вопрос о восстановлении. Это собирались сделать еще при Юрии Лужкове, новый мэр Москвы Сергей Собянин постановил окончательно: в Замоскворечье будет «Дом Тарковских». Префект центрального округа очень способствует проекту. В этом культурном центре запланированы библиотека, синематека, просмотровый зал и, конечно, музей. Уже выделены деньги на подготовительные работы, на будущий год строительство должно завершиться.

— Ваша дочь Катя учится на музейном отделении Российского государственного гуманитарного университета. Собирается ли она заниматься музеем «Дома Тарковских»?

— Очень надеюсь...

— Планировались ли в Кировограде юбилейные торжества?

— Думаю, да. Дом Тарковских там тоже, увы, снесен, но осталось здание банка, в котором работал наш дед — Александр Карлович Тарковский. В местном коллегиуме есть небольшой Музей Арсения Тарковского, недавно горсовет распорядился открыть также городской музей поэта и установить памятник. Конечно, на это нужно время...

— Плюшевую обезьяну, которая в последние годы жизни Арсения Александровича обитала на его диване, в музей передадите?

— Той игрушки у меня нет. Обезьяне кто-то из папиных гостей даже подарил калоши...